Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

— В бошки им стрелять нужно. Только тогда они копыта сбрасывают.

— Я ночью в поле не ногой! — сказал Винт. — Хватит с меня прошлой ночки! Если б не Егерь, то хана мне, лежал бы сейчас в том колодце!

— В каком колодце? — удивился Симак.

— Мы по следам пошли, — начал Егерь, — У них вместо крови — ну чистая нефть, по виду. Маслянистая такая чёрная хрень. Так вот, они поутру тела своих, и наших, бойцов оттаскивали, и по этому следу мы пошли. Тут не далеко небольшая горка есть, а на её вершине — бетонный колодец. Вот в него следы и вели.

Симака передёрнуло.

— Ты чего? — спросил заметивший это Егерь.

— Да в том самом колодце я был, вместе с Чёрным. Он меня там грохнуть хотел. При том ни с того ни с сего, резко он озверел. В общем, вылез я оттуда. А он остался.

— Что вообще там, ну под землёй? — спросил Дима.

— Этот колодец — вентиляционная шахта. Там столько труб, что кажется, что тут целый подземный город!

— Надо это дело взорвать на хрен! — ожил молчавший Левинц.

— И что? — спросил Егерь. — Ну, взорвём мы этот колодец — а ты уверен, что при взрыве не откроется какой-нибудь воздушный канал? Да и Фрицу мы только поможем. Пока мы под землёй, нас эти зомби не достанут! А вот Фрицу придётся с ними повоевать! Он же за ними и пришёл!

— Да, не с руки нам эту шахту подрывать, пока; — сказал Симак, — Тем более, что уже темнеет, а может уже и темно — на улицу при таком раскладе лучше не высовываться!

— А как же диверсионные вылазки? — спросил Левинц.

— Пока отложим. Следующей ночью видно будет! — отозвался Егерь, отодвинув опустевшую тарелку.

Борис поднялся, опираясь одной рукой об каркас кровати; протиснувшись между молчавшей Светой, он вышел из-за стола, и направился к двери. Через некоторое время он вернулся, мрачное лицо его преобразилось, в глазах горели весёлые огоньки. Он нёс в руках три бутылки шнапса. В оживившемся спальном расположении раздался одобрительный гомон. Серёга скорбно опустил голову. К трём бутылкам присовокупилась канистра с чистым спиртом, которого в ней было почти десять литров. Они пили, забыв про врага, который находился над ними, и может быть, в это самое время, вынашивал коварный план, по уничтожению сооружения — но их это не волновало. Они пили, рассказывая друг другу различные смешные случаи из жизни, лишь Афганец пил молча, не чокаясь ни с кем; молчал и Курсант, игнорируя общее веселье. Левинц сразу стал прежним Левинцом — он громко смеялся, похабно шутил, за что даже получил звонкую пощёчину от Алёны, — он снова напялил на голову офицерскую фуражку с блестящим козырьком, и теперь он снова был похож на пьяного немецкого офицера. Симак, видя напряжённого Афганца, тоже смолк, это заметил Егерь, и подсел к нему:

— Ну что загрустил, дружище? — спросил он у Симака.

— А что радоваться? Особых причин то и нет!

— Живы — и то радость!

— Ну это пока шнапс в стаканах. А что потом?

— А потом — будет потом, тогда и подумаем!

И Егерь наполнил опустевший стакан Симака. Жидкость как-то медленно перетекала из стеклянной бутылки, и Симак невольно залюбовался этим процессом: емкость теряла жидкость, из горла выпадала большая растянутая в длину капля, перетекающая в стакан. И тут же бутылка всасывала в себя воздух, таким же объёмом, что и вытекшая жидкость. И вновь новая порция жидкости подступала к бутылочному горлу, по освобождённому воздухом стеклянному руслу и длинной каплей падала в стакан. Этот водопад, разделяющий спиртное с воздухом на равные порции, невольно притянул и внимание самого наливающего, и он не заметил, как шнапс потёк через край переполненного стакана. Но это заметил Левинц, и окрикнул Егеря:

— Эй, ты чего творишь?

Егерь тут же одёрнул руку, но по поверхности сбитых шершавых досок потёк небольшой ручей, частично впитавшийся в крашенное зелёной краской дерево. Струйка добежала до края стола, и жидкость пролилась на пол. Егерь поставил бутыль на стол, и перевёл взгляд на Афганца, сидевшего с полным стаканом руке:

— А ты чего грустишь?

— Да так! — отмахнулся тот. — Не смотри на меня, гуляйте.

— Нет уж, говори! — настаивал Егерь.

Афганец помолчал, затем резко поднёс стакан к губам и залпом влил в себя жидкость.

— Уважаю! — прокомментировал Левинц. — Умеет мужик пить!