Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

— Такой расклад, — начал не поморщившийся после выпитого Стрелок, — Пил я как-то с одним стариком, я думал он того, — Андрей покрутил пустым стаканом перед своим лицом, — Белку поймал. Такое фуфло прогонял, после пол литра, что я уж испугался, не кинулся бы он на меня! Он говорил, а изо рта текла пена. Говорил он, что где-то здесь люди в лесу пропадают, и что один раз он сам тут заблудился, и наткнулся вроде как на этот самый колодец, о котором вы толкуете. Из колодца шло тепло — там и заночевать решил. Проснулся от того, что почувствовал, что его кто-то дёргает. Спросони подумал, что грибники его нашли, или лесники. Обрадовался даже, а глаза открыл — и увидел руку, которая торчит из колодца, рука та чёрная была. И его так крепко за плечо эта рука держала, у него аж слёзы из глаз от боли потекли. И тянет эта рука его вниз. Он вырвался, с трудом — но кусок его плеча вместе с одеждой остался в той руке, он бежал, истекая кровью. Выбежал на поле, бежал, пока его не оставили силы. Он упал, и потерял сознание. Очнулся от сильной боли, уже в полной темноте он увидел сидящую перед ним птицу, размером с собаку — у этой птицы было лицо человека. И это лицо склонилось над его плечом. Он поднял голову, и увидел что тварь пожирает его, отрывает острыми зубами куски его плоти, вырывая их из раны. Птица почувствовала его взгляд, и прекратила своё страшное занятие. Она посмотрела на него, прям в глаза, он оттолкнул её рукой, и долго бежал через лес, птица догоняла его, и вгрызалась то в плечо, то в спину, то в руку. Он стряхивал её, отбивался, как мог — и бежал спецом через кусты. В общем, неизвестно как, но к утру он выбежал к деревне. Он не помнил, как он выходил к людям, не помнил, как его везли в больницу. Его менты допрашивали, затем его в дурку определили, где он и провёл шесть или семь лет.

— Да-а, стрёмная история! — сказал притихший Винт.

— Нет, история не стрёмная — бред есть бред, к тому же он клиент «белого дома». Стрёмно мне стало, когда он в пьяном угаре бросил на стол свой паспорт, в котором по году рождения ему выходил сорокет — но на вид он был семидесятилетним стариком! Затем он, выпив стакан, сорвал с себя рубаху, и я увидел безобразное тело со страшными шрамами — хотя меня удивить трудно, навидался в своё время! Вместо плеча у него яма, затянутая красной кожицей, из которой что-то сочилось. Руки и спина покрыты рваными шрамами, и в некоторых видны следы больших зубов!

— Ты хочешь сказать, что это была правда, и было это здесь? — спросил Егерь.

— Именно! — ответил тот.

В помещении стало тихо. Слышался лишь звук потрескивающих в печи поленьев.

— Я верю; — сказал Мишин.

— Я тоже; — отозвался Симак.

— Да что уж тут, после прошлой ночи, и я верю! — сказал Егерь.

— А ты потом этого мужика не встречал? — спросила Света.

— Он повесился через два дня, после нашей пьянки; — мрачно сообщил Афганец.

— И что, расследование было?

— Какое! — он усмехнулся. — Псих ведь повесился! Белая горячка, и все дела!

— Ну а раны, да и паспорт его? — не унималась девушка.

— А что раны? Попал под шнек комбайна, или ещё что ни будь, мало ли где русский мужик может покалечиться? Так что проще его, и вопросы все вместе с ним в землю закопать!

— Не, я ссать в горшок буду! — сказал Дима. — А то выйдешь на улицу ночью по нужде, птица эта подлетит и всё хозяйство захавает!

— Тут сортир есть! — сказал Левинц. — Но горшок, если хочешь, я тебе выдам!

— Симак, получается, что мы в самом логове этих чертей? — спросил Беркут.

— Да, но ад там, за толстой, стальной плитой! — и Симак указал в сторону генераторной.

Они сидели, говорили, смеялись, плакали, пили и ели. Пока из открытой двери, ведущей в потерну и «ДОТ», не послышалась приглушённая стрельба, ухнули друг за другом несколько взрывов. Они замолчали, прислушиваясь к разгорающемуся в ночи бою.

— А сильно строчат! — отозвался Винт. — Хорошо, небось, за них эти «немцы» взялись!

— Ладно тебе, злорадствовать не хорошо! — сказал Афганец.

— Что мне, плакать?

— Нет, но надо иметь уважение к врагу, особенно когда дело касается смерти. Тут враг становится человеком.

— Тихо! — оборвал спор Мишин.

Они прислушались.

— Что? — спросил Левинц.

— Т-с-с-с! — Мишин поднёс указательный палец ко рту.

И тут все услышали слабое ритмичное постукивание.

— Что это? — спросил Мишин, поняв по лицам товарищей, что они тоже слышат странный звук.

— Такого раньше не было! — сказал Симак. — Звук из коридора, по-моему, от генераторной.

— Может с движком чего? — спросил Серёга.

Все встали, некоторые похватали оружие. Первым к генераторной пошёл Симак, за ним Егерь, Серёга и остальные. Звук исходил от металлической двери, ведущей в неизвестность. И звук становился с каждым ударом чуть громче, от этого появилось неприятное гнетущее чувство. Казалось, что за толстой сталью кто-то бьёт по полотну огромным разводным ключом.

— Может это Чёрный? — шёпотом спросил Серёга.