Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

— Манда! — ответил тот, — Ты с кентами и с лярвами своими так шути! А со мной все разговоры только по делу! Ты кто есть по жизни? Ты своим друзьям столько косяков накидал, что тебя давно пора мраморным одеялом укутать!

— Не, Симак, ты слышал? — Борис подошел ко мне, — Это потому, что я «чёрный»?

— Хорош, Левинц! Мы тут все «чёрные!» — попытался успокоить его я. — Давай о деле думать — а на наёмника не обижайся — наёмник он и есть наёмник! — не определённо для самого себя сказал я.

Но при этих словах Аскет бросил резкий взгляд в мою сторону — он по-своему понял мои слова.

— Это твой автомат? — резко перевёл разговор Аскет, глядя на торчащий из-за Серегиного плеча ствол «Шмайссера», с необычным глушителем.

— Да; — спокойно ответил тот.

— Хм, я так понял, ты из леса, из того мифического города «Гранитный», который держит Фриц? И автомат твой оттуда!

— Ты правильно понял. Откуда про Фрица знаешь?

— Я говорил, один кент мне про ваш лес нашептал, и про бунтаря Фрица, тоже.

Посовещавшись, решили, что с Аскетом поедет Борис и Света, хотя по лицу Наёмника было видно, что он не очень рад такому решению. Борис же наоборот, по-дружески хлопнул Чёрного ладонью по плечу, на что тот никак не отреагировал, если не считать его напрягшиеся мышцы и сжавшиеся в кулаки кисти рук. Через несколько минут наши машины уже вновь оказались на трассе, и мы неслись в сторону места боя, столь давно произошедшего в одном из глухих лесов России. Как и предположил Аскет, заправка оказалась не далеко. Мы пополнили наш запас бензина, оплаченного Наёмником. Я по привычке протянул в окошко кассиру бонусную карту, но Аскет резко отдёрнул мою руку, забрав из неё карту, тут же разломав её надвое. Когда мы вышли из помещения автозаправки, Наёмник объяснил, что пользоваться картой нельзя — так мы можем оставить за собой след:

— При желании и возможности, можно узнать, что гражданин «Иванов Иван Иванович» залил сто литров бензина на таком-то километре такой-то трассы, такого-то дня, в такое-то время. Если кто-то, например мистер «N», заинтересуется «Ивановым» — то он может дать запрос, официально, и не официально, на просмотр видеозаписи, которая ведётся почти на всех заправках. Получив эту запись, не выходя из кабинета, он узнает, с кем, на чём, и куда ехал «Иванов». Таким образом, из-за пустяковой, копеечной жадности или лени, можно оставить за собой следы, которые мистер «N» сможет использовать для установления места нахождения «Иванова», на основе анализа его действий. А оставлять за собой такие следы, — продолжал Аскет, — Непростительно, особенно в нашей ситуации!

Там, на заправке, он дал нам с Серёгой рацию, установив нашей машине позывной «три». Позывной «один» он присвоил себе. Я спросил его, почему «Ниве» присвоен позывной «три», а не «два»? Так было бы логичнее! На что он ответил, что логика — помогает противнику просчитать наши действия, и все наши поступки должны быть максимально не логичны, но притом, понятны нам самим:

— Эта тактика хорошо применяется в сбитых отрядах, — говорил он, — Там люди вообще без слов друг друга понимают, пуская в эфир порожняк!

Ещё он говорил, что именно в нашем случае, при сканировании радиочастот, услышав позывной «три» противник бросится искать «второго», тратя время и силы на это:

— Противнику будет трудно просчитать нас, наши действия и понять наши планы. Нелогичность — это лучший «маскхалат» разведчика. Дезинформация приводит к дезорганизации и дезориентации противника в сложившейся обстановке!» — заключил Аскет.

50 километров до цели

Мы снова выехали на трассу.

«Третий, ответь первому!» — ожила лежащая на «торпеде» рация.

— На связи! — коротко и уверенно бросил в эфир Серёга, без робости и дрожащего голоса, — которые всегда предательски выдают неопытных в обращении с радиосредствами, новичков.

Судя по его уверенности, Серому часто приходилось пользоваться рацией в Гранитном.

— Проверка связи! — пояснила рация, слегка изменённым голосом Аскета.

— А он параноик, этот ваш Аскет! — сказала Алёна. — Это я как врач говорю!

— Он военный, отставник, находящийся условиях, приближенных к боевым. Его паранойя — профессиональное заболевание, в нашей ситуации может спасти нам жизнь! — пояснил Серёга.

— Я тоже параноик! — признался я.

— В чём это выражается? — заинтересовалась девушка, внимательно разглядывая моё лицо через зеркало заднего вида.

— В том, — принялся про себя загибать пальцы я, — Что мобильный с собой на поиск я обычно не беру — чтоб не отследили «гоблины». В том, что не беру трубку, когда номер абонента неопределенен, либо этого номера нет в моей записной книге. Не читаю «смс-ки» с рекламой, а так же с незнакомых номеров. Что с пистолетом подхожу к входной двери своей квартиры, когда в неё кто-то нежданно звонит. Что дома не держу незаконных боеприпасов и оружия — а храню эти вещи, хрен знает где — куда не просто и пешком дойти! Да много подобных «что», всё не перечесть!

— Что за «гоблины»? — спросила девушка, продолжая внимательно наблюдать за моей реакцией.