Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

Открыв багажник, я повытаскивал половину его содержимого, чтоб добраться до своего сокровища — колёсных цепей, собственного изготовления. Толстые звенья я тщательно проваривал зимой, в своём гараже. Даже зачем-то поворонил их, хоть это покрытие и слезет при первой же поездке. После воронения цепи приобрели чёрный цвет, и защиту от влажности при хранении. Вообще, вещи любят бережное отношение, — в них словно появляется душа, и они служат верой и правдой, значительно большее время. Расстелив цепи на земле, я отметил про себя заинтересованные взгляды друзей. Проехав немного вперёд, я застегнул замки — всё, теперь болото мне не помеха.

— Круто! — прокомментировал Серёга. — Не сорвёт?

— Нет! — уверенно ответил я.

Открыв капот, я проверил масло в двигателе — в норме, с собой есть ещё на случай; проверил тормозную жидкость — тоже в норме. Бачёк омывателя стёкол — полон, может очень пригодится, если болото не засохло. У Аскета спереди лебёдка — подстрахует если что. У меня с собой, тоже есть лебеда, только с механическим приводом, и пятнадцати метровым тросом.

— Двинули? — спросил Борис. — Дай я порулю? — обратился он ко мне.

— Нет! — ответил я.

— Ты же обещал!? Мы же договаривались!

— Да; — согласился я.

— И что? — не понял Борис.

— Друг, ты сейчас под травой, и руль моей машины я тебе не доверяю из принципа! Был бы просто бухой, так, чтоб соображалка работала — то пожалуйста!

— Чё, гайцов боишься? — спросил Борис, и я понял, что его окончательно «накрыло».

Он тоже что-то понял, глотнул пива, и молча уставился в окно. Мы поехали, цепи непривычно гремели, появилась ощутимая вибрация. Но появилось так же чувство уверенности, мне захотелось поскорее испытать мои цепочки в деле, промёрзшие долгую зиму в гараже. Мои цепи должны были оставлять в земле приличные зарубки. Трава вновь поднимется, через два три дня, и нашим преследователям придётся изрядно помучаться, постоянно останавливаясь и проверяя следы — ну да ладно, у них есть своя карта, как-нибудь доберутся. Ехать нам предстоит долго, — пятнадцать километров, — это на карте, по-прямой. На деле же, они легко могут превратиться в двадцать, а то и в тридцать. Всё зависит от преград, которые будут попадаться на нашем пути. Многие из них, — непроходимые топи, лесные завалы, чащи, реки, — придётся объезжать, в поисках брода. Карты облегчат нашу участь, так как болота на них указанны, так же указанны высоты, по которым можно ориентироваться в выборе сухого пути. Карты военные, производства «СССР», и на них указаны даже блиндажи времён Великой войны, но блиндажи исключительно советские — немецкие позиции на карту не нанесены. От самих блиндажей, по прошествии времени, остались лишь полу засыпанные ямы, с разъехавшимися по сторонам краями. Ещё такие ямы бывают на местах, где когда-то были колодцы. Их стены постепенно осыпаются, расширяя яму. Природных ям, естественных, с такими размерами не бывает. У природы всё намного масштабнее, крупнее, глобальнее. Природа «не разменивается по мелочам». Многие археологи ищут места боёв, места базирования войск, по таким вот отметкам. Самый интересный момент в этом деле — как топографы узнали, что яма именно в том самом месте? Аэрофотосъёмка? Но как быть с ямами, расположенными в лесу, под надёжной маскировкой елей, которые и зимой остаются елями, зелёными елями? К тому же эти блиндажи находятся под снегом. Как они настолько точно определяют их глубину? Ведь не раз сам ходил по наводке карты, используя в качестве маяков такие вот ямы. И всегда описание карт совпадало с реальностью, с точностью до метра. Наверное, всему этому есть очень простое объяснение. Но думая над этим дурацким, давно мучающим меня вопросом, я так и не пришёл к однозначному ответу.

Но… возможно всё зависит от самой карты? В моём случае это наша, советская военная карта, 80-х годов. Есть одна закономерность — все эти блиндажи, отмеченные на карте с поразительной точностью — все они Наши. Может такое быть, что отрывая и обустраивая блиндаж, в табель заносилась соответствующая информация. И на её основе уже составлялась карта, блиндажи на которую наносились для удобства ориентирования в лесу — ведь к 80-м годам от этих блиндажей мало чего осталось, для повторного использования они непригодны.