Бунтари и воины. Очерки истории донского казачества

«Измаил остается гнездом неприятеля. И хотя сообщение прервано через флотилию, но все он вяжет руки для предприятий дальних. Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг! По моему ордеру к тебе присутствие там личное твое соединит все части… Рибас будет во всем на помогу и по предприимчивости, и усердию; будешь доволен и Кутузовым. Огляди все и распоряди, и, помоляся Богу, предпринимай. Есть слабые места, лишь бы дружно шли. Князю Голицыну дай наставление. Когда Бог поможет, пойдем выше»^{37}.

Утром 2 декабря 1790 года в расположение русских войск под Измаилом прибыл новоиспеченный граф А. В. Суворов-Рымникский в сопровождении казака, державшего в руке небольшой узелок с имуществом знаменитого генерала. Маленького, тщедушного старика встретили приветственной пальбой из ружей и пушек. Уже на следующий день он доносил главнокомандующему о подготовке к штурму и всеобщей ревности к службе.

Генерал-аншеф А. В. Суворов собрал военный совет и сказал:

— Дважды уже осаждала русская армия Измаил и два раза отступала. В третий раз нам остается победить или умереть. Правда, трудности большие, крепость сильная, гарнизон ее — армия. Но ничто не может противиться силе оружия российского. Отступление произвело бы сильный упадок духа в войсках, отозвалось бы во всей Европе и придало бы еще более высокомерия туркам^{38}.

Наконец, А. В. Суворов объявил о своей решимости водрузить русские знамена на стенах Измаила и предложил собравшимся высказать свое мнение по этому вопросу:

— Пусть каждый из вас подаст свой голос, не сносясь ни с кем, кроме Бога и совести.

Бригадир М. И. Платов, как самый младший по возрасту и чину, должен был решить первым. Александр Васильевич взял у него записку и с нескрываемым восхищением прочел:

— Штурмовать!

«Штурмовать!» — написали все генералы.

Полководец кинулся на шею Пластову и, обнимая его, приговаривал:

— Матвей Иванович, голубчик, казак, герой! Не сомневался, ей-Богу, не сомневался, благодарю, душевно благодарю. — И, довольный, рассмеялся.

Наградив каждого звучным поцелуем, Суворов закрыл заседание совета:

— Сегодня — молиться, завтра — учиться, послезавтра — победа или славная смерти.

— Победа или смерть! — поддержали решимость полководца его генералы^{39}.

Штурм крепости был назначен на 11 декабря 1790 года.

7 декабря А. В. Суворов послал коменданту крепости и командующему армии, укрывшейся за ее стенами, паше Айдос Мехмету письмо фельдмаршала Г. А. Потемкина с предложением сдать Измаил, чтобы избежать напрасного кровопролития. К нему он приложил свою записку: «Сераскиру, старшинам и всему обществу. Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление — воля; первый мой выстрел — уже неволя; штурм — смерть. Что оставляю на ваше рассмотрение»^{40}.

Один из помощников храброго паши, принявший тогда пакет от русского парламентера, сказал;

— Скорее Дунай остановится в своем течении, скорее небо упадет на землю, нежели сдастся Измаил^{41}

.

Между тем русские готовились к штурму: плели фашины, сколачивали длинные лестницы» возводили редуты. А. В. Суворов составил обстоятельную диспозицию, в которой определил место каждого полка, роты, эскадрона, сохни. Он планировал бросить на приступ три группы войск под командованием генералов Павла Потемкина, Александра Самойлова и Осипа де Рибаса.

Донские казаки, объединенные в две колонны, четвертую и пятую, под командой бригадиров В. П. Орлова и М. И. Платова должны были действовать в пешем строю на левом крыле атаки в составе группы генерал-поручика А. Н. Самойлова^{42}.

За сутки до штурма на Измаил обрушился удар из 600 орудий флотилии, острова Чатал и батарей правого и левого флангов. Турки мужественно выдержали первый шквал огня, потом ответили непрерывной пальбой из пушек, которая постепенно стала слабеть, а к ночи прекратилась совсем.

11 декабря 1790 года. Темная ночь и густой туман опустились на землю. Никто не спал. Солдаты и казаки грелись вокруг костров, переговаривались. Ни на минуту не сомкнул глаз и генерал-аншеф А. В. Суворов. Он ходил по бивакам, шутил, ободрял людей. Они прониклись его уверенностью и ожидали сигнала к атаке.

Войска заранее вышли на исходные позиции и затихли. В пять часов утра в небо взвилась последняя сигнальная ракета, возвестившая о начале штурма. Увлекая егерей и гренадеров, пошли на приступ колонны Львова, Ласси, Мекноба и Голенищева-Кутузова Осип де Рибас высадил на берег со стороны Дуная десантные отряды Арсеньева, Чепеги и Моркова.

Василий Орлов повел свою колонну в две тысячи человек на приступ Толгаларского укрепления восточнее Бендерских ворот и последующего движения влево для поддержки казаков Матвея Платова. Вал здесь был очень высок, крут и вооружен пушками. А перед ним глубокий ров, местами наполненный водой^{43}.