Бунтующий флот России. От Екатерины II до Брежнева

Другим обстоятельством, привлекавшим внимание тогдашних наблюдателей, кроме организованности убийств, было появление откуда-то у убийц денег. Рассказывали, что убийца адмирала Непенина хвастался перед товарищами, что за свое дело он получил 25 тысяч. Из какой кассы они были выданы? Этот вопрос остался без ответа. Однако можно предположить, что это делали соответствующие революционные партии. Например, эсеры. Социал-революционеры кроме своей основной боевой организации (террор) имели еще военную организацию, занимавшуюся устройством ячеек в воинских частях и во флоте. Если на миноносцах эсеровских организаций не было, то они имелись как раз на крупных кораблях и в базах, где в основном и совершались убийства. Роль этих организаций была значительна. Они взяли инициативу в свои руки и, оставаясь анонимными, оказались хозяевами положения, чему способствовала инертность как матросских масс, так и начальства. Убийство командного состава входило в планы эсеров, поэтому, как только стало известно о государственном перевороте, представители их на флоте немедленно занялись «ликвидацией холопов царизма». Социал-революционнные ячейки во флоте были довоенного происхождения и сохранились лучше армейских, так как флот не имел таких потерь, как армия. Вполне возможно, что кровавые события на флоте в феврале – марте 1917 года были также делом их рук.

При этом заметим, что политические симпатии матросов трудно было отнести к кaкой-либо конкретной партии. Не обремененные идеями, эти «бунтари по духу», как правило, пребывали в оппозиции к любой власти. И как только она им не нравилась или переставала их удовлетворять, они снова поднимались на бунт и восстания.

Все убийства офицеров были ужасны, но еще ужаснее то, что они никем не были осуждены. Сам военно-морской министр нового правительства Гучков санкционировал награждение Георгиевским крестом унтер-офицера запасного батальона Волынского полка Кирпичникова за то, что тот убил своего батальонного командира. Господа Керенские, Гучковы, Львовы, Милюковы и прочие объявили амнистию всем таким убийцам и этим не только покрыли убийства во имя революции, но и узаконили их после переворота. Правительство Керенского не просто объявило амнистию убийцам. Те из них, кто в процессе самообороны офицеров был убит, были объявлены героями и жертвами революции и торжественно захоронены. Этим они взяли на себя кровь, пролитую наемными убийцами офицеров, которые были посланы «вырыть пропасть». Целый ряд надмогильных крестов на кладбищах Гельсингфорса и Кронштадта остался живым укором этим господам от революции.

К чести основной массы балтийских матросов следует отнести то, что на передовых позициях в Моонзунде и Ревеле жертв среди офицеров практически не было.

Избежал того позора в марте и Черноморский флот, руководимый умным, гибким и решительным адмиралом Колчаком. Подчеркнем еще важную мысль: убийцам не удалось перебить все офицерство по обстоятельствам, не от них зависящим. В большинстве случаев это случилось вследствие сопротивления, оказанного им со стороны подчиненных убиваемых офицеров. Это еще раз подтверждает, что убийства не были простой местью.

Морские офицеры революционной России

Неожиданный взрыв революции в феврале 1917 года, перевернувший весь уклад жизни русского государства, поставил всех офицеров в тяжелое положение, особенно – морских. Они росли и воспитывались в традициях монархического строя, принесли присягу на верность царю и Родине и особо не участвовали в политике. Поэтому им были совершенно чужды те лозунги, которые были выдвинуты революцией. Временное правительство встретило их недоброжелательно и с полным недоверием, сказавшимся в оскорбительном отношении и натравливании на них подчиненных. Это не могло завоевать симпатий, и с первых же дней многие офицеры стали к нему в оппозицию. Вскоре, однако, убедившись, что без офицеров никакая военная сила немыслима и будет только разнузданной толпой, правительство стало заискивать перед ними.