Буратино. Правда и вымысел…

Удар был ещё сильнее, чем первый, и у наглеца подкосились ноги, из носа скользнула тёмная, почти чёрная, полоска крови и, сбежав по верхней губе, пролилась на песок. В воздухе повисла недобрая тишина страха. Пиноккио отбросил книгу за ненадобностью и осмотрел всех присутствующих. И мальчишки, и Джузеппе Фальконе смотрели на него широко открытыми глазами, полными ужаса, они боялись даже пошевелиться.

— Ну, что вылупились? — спросил Пиноккио, он продолжал сохранять спокойствие, хотя его терзала мысль: «А не убил ли я его? И свидетелей столько, что срок мне обеспечен».

Но тут же включилась его рациональная мысль и, оценив ситуацию, он начал действовать:

— Серджо, Фернандо, Фальконе, вот вам шесть сольдо, исчезайте отсюда.

Фальконе дважды повторять было не надо, а вот братья не торопились уйти, и, забирая деньги, Фернандо хвалил его:

— Ох, какой вы хладнокровный, синьор Буратондо, просто любо-дорого, я бы так не смог.

— Это точно, — поддержал его старший.

А когда они скрылись, Буратино произнёс, обращаясь к пацанам:

— Вот вам обещанные мною два сольдо за поимку Бланко, — он кинул монету на песок, но никто даже не шелохнулся, чтобы поднять её, — не хотите брать, дело ваше, тогда идите домой без денег, но запомните, если хоть кто языком трёкнет, — тут Буратино сделал многозначительную паузу и обвёл всех взглядом, — горло перережу. А теперь до свидания, ребята.

— До свидания, синьор Буратино, — недружно ответили мальчишки и убрались с пляжа.

Не убрался только Рокко Чеснок, да лежащий на песке Бланко. Рокко сидел на трухлявом бревне, дымил папироской и был абсолютно спокоен.

— А я думал, ты только в карты играть умеешь, — произнёс он с ухмылкой, — а ты и вправду крутой.

При этом он умышленно не добавил «синьор Буратино», но Буратино не придал этому значения, а пошёл к морю, зачерпнул в пустую консервную банку воды вернулся и вылил воду на лицо Бланко.

— Мёртвому припарка, — прокомментировал действия Пиноккио Чеснок, — эй, Буратино, а ты и вправду думаешь, что эти ослы будут молчать, если ты их припугнёшь?

— Нет, не думаю, — сказал Буратино, откинул банку и уселся прямо на песок, — но таковы правила жанра.

— Ну и что ты собираешься делать?

— Не знаю, — ответил Пиноккио, — моё дело — дрянь. Правда, есть одна возможность выкрутиться.

— Какая?

— Нет трупа — нет обвинения, нет обвинения — нет проблем.

— Тогда надо его в море, — заявил Рокко таким тоном, как будто каждый день этим занимался.

— Надо, сейчас только отдышусь.

— А может, тебе лучше слинять куда-нибудь? — спросил Чеснок.

— Может, и лучше.

Но в это время на горе показался Руджеро, тот самый, который успел улизнуть. Он остановился и с высоты стал показывать пальцем в сторону распростёртого тела. А за ним возвышались и темнели на фоне неба своими мундирами два полицейских.

— Э-ге-ге, а не пора ли нам линять, Буратино?

— Ты линяй, — твёрдо заявил Пиноккио.

— А чего мне линять, я ничего не делал.

— Так сделай. Найди моего отца, он где-нибудь в трактире, и скажи, что меня приняли полицейские — пусть вытаскивает.

— Ладно, а ты давай не раскисай, — Рокко встал с бревна.

— Кстати, Чеснок, если он закорячится, пообещай ему десять сольдо.

— Понял, — произнёс Чеснок и рванул от полицейских вдоль линии моря, а те даже не обратили на него внимания.

— Меня брать идут, — невесело хмыкнул Пиноккио, — эх, мне бы с Говорящим Сверчком посоветоваться.

Но Говорящий Сверчок был далеко, а полицейские — вот они.

— Говорил же, они его убьют, — повизгивал Руджеро, путаясь у них под ногами, — вот глядите, убит, как есть убит, вон всё лицо ему раскровянили. Ах, бедный Бланко, а какой хороший был мальчик.

— А ну-ка, — один из полицейских подошёл к Буратино и взял его за шиворот, — говори, кто убил мальца?

— А может, он ещё жив, ты что, доктор что ли? — нагло ответил Буратино.

— Вот видите, он какой, сам убил, а теперь отпирается. Вдарьте ему, синьор полицейский, по глазу дубинкой, — заверещал Руджеро и запрыгал от возбуждения.

— Не трындычи, — отмахнулся от него один из полицейских и стал осматривать лежавшего на земле потерпевшего, — не пойму что-то, то ли дышит он, то ли это ветер.

— Ну, так что, пацан, скажешь, кто убил мальца? — спросил полицейский, держа Буратино за шиворот, его донимало полуденное солнце, и стоять на солнцепёке не хотелось. — Ну, признавайся, да пойдём протокол писать в околоток, там тенёк.

— Не я это, — был краток Буратино.

— Ах, ты крыса, — заверещал Руджеро, — ах, ты крыса подлая. Может быть, это не ты, а дружки твои.

— Помолчи ты, сейчас огрею тебя дубинкой, чтобы не пугал чаек, — сказал усталый полицейский, — фу, жара какая, сейчас бы винца.

— Да, — согласился второй полицейский, вставая с колен и отряхивая руки от песка, — винца бы неплохо, а малец, кажись, издох.

— Умер? — Руджеро упал рядом с трупом товарища. — Убили тебя, Бланко, друг мой любезный. Ну да ничего, крыса носатая за это ответит.