Буратино. Правда и вымысел…

Так ругался синьор околоточный, пока не обратил внимание на книгу, которой размахивал.

— А, — он даже обрадовался, — вот откуда вся зараза. Вот откуда эта крутость у тебя. Из книжек! Я, брат, книжек не читаю, запоры от них, от этих книг. Их одни дураки читают. А умному они без надобности. Про анализы он, видите ли, читает математик.

С этими словами синьор Стакани открыл книгу:

— Так-с, что здесь, интересно, такого пишут, что один ученичок другому башку отбивает. Тэк-с… Дискт… Дисктр… Прости меня, Господи, кто такие слова только придумывает. Джармонто, ко мне!

— Читай, Джармонто, ты грамотный.

— Фунт… Фунтц…

— Какой ещё Фунтц, дурья башка, читай, что большими буквами написано.

— А, понял, — сказал Джармонто, но только тужился, пыхтел и прочитать ничего не мог, наверное, из-за жары.

— Ой, уйди отсюда, балда. Чесноком от тебя несёт, а прочитать не можешь, — кричал на полицейского начальник, а сам подошел к Пиноккио и помахал у него перед носом книгой:

— А ты знаешь, что это такое?

— Знаю, синьор околоточный. Это книга по математике, алгебре и началу анализа.

— Нет, — заявил синьор Стакани и гадостно заулыбался, — нет, это не книга по анализам — это твои кандалы, решётки и арестантская роба. Ибо, — он важно поднял палец, — ибо это улика!

Пиноккио только тяжело вздохнул в ответ.

— Вот вздыхай теперь, как корова, — обрадовался удручённости мальчика околоточный, — Джармонто, в камеру этого убийцу, в одиночку. Полицейский вывел мальчика из кабинета, провёл его по мрачному коридору и втолкнул в тёмную, сырую комнату.

— Ну, ты тут располагайся, отдыхай пока, — сказал он, и, громко хлопнув металлической дверью, ушёл.

А в это время околоточный отдавал приказы:

— Так, ребята, книга, конечно, улика, но нам нужны свидетели. Искать свидетелей всем. Вперёд, ребята, переверните весь околоток, но найдите свидетелей!

И полицейские бросились переворачивать околоток и искать свидетелей.

А в это время достопочтенный синьор шарманщик, не спеша, уселся за стол в одной известной всем харчевне и собирался как следует провести время. Все предпосылки для весёлого времяпрепровождения были налицо. В кармане приятно теплели два с половиной сольдо, а за столом у окна эротично зевала не очень-то мытая дама в драной юбке. Она отгоняла мух, ковырялась в зубах пальцем, в общем, всячески кокетничала и давала понять, что свободна и готова пофлиртовать с каким-нибудь интеллигентным синьором.

Карло заказал пива и стал искать взглядом кого-нибудь, кому он, после того, как станет томно на душе, набьёт морду. И нашёл такого. Это был хлипкий и изрядно поддатой, но достаточно шумный синьор в узких полосатых штанах.

— Не люблю я этих хлыщей-модников, — самому себе удовлетворённо сказал Карло и подумал, что вечер, может быть, удастся.

И не знал шарманщик, что в это самое время, когда он рассматривал полосатые штаны, трактирщик разговаривал с каким-то пацаном, которому он указал на Карло. Не успел старый Джеппетто сделать и глотка, как пацан уже стоял рядом с ним:

— Синьор шарманщик Карло? — наглые глаза пацана изучали Джеппетто.

Что-то неприятное было в этом пацане, что-то тревожное, как будто на нём висела надпись: «Отдых для шарманщика Карло отменяется».

— Уйди, — посоветовал Карло. Он был ещё добр.

— Не могу, синьор Карло, ваш сын в страшной беде. Его схватила полиция, — не отставал пацан.

— Чтоб он сдох, — был лаконичен шарманщик.

— Синьор шарманщик, дело серьёзное, околоточный уже, наверное, его допрашивает, а вы тут пиво пьёте.

— Какой же ты настырный, — удивился Джеппетто и попытался врезать пацану, но тот, как все пацаны, был довольно проворен.

— Что вы машете своими граблями музыкальными, вместо того, чтобы сына выручать, — возмутился Рокко.

— Да уйди ты, надоел, — в свою очередь возмутился Карло.

— Надоел? Ах, вот вы как. Вы ещё пожалеете.

— Я? Пожалею? — засмеялся Карло.

— Пожалеете. Представьте себя лет через десять: вы старый, лысый, без ноги, а, может, и без двух, у вас геморрой и вы мочитесь в штаны, а хлебушка вам никто не принесёт. А всё почему, потому что вы, старый козёл, не хотели сынка вовремя выручить. И внучат своих никогда не увидите.

— Эй, ты козлами-то полегче обзывайся, а то, не ровен час, за козла ответишь, — насупился Карло и начал думать, как бы этого мальчишку поймать и разбить ему его наглую рожу.

— Козёл вы, козёл и есть, если не хотите сына, родную кровиночку, из беды выручить.

— Не козёл я никакой, и сына хочу выручить, только попозже, мне надо отдохнуть, расслабиться, и нога что-то болит.

— Какая там нога у вас ещё болит, деревянная что ли? — насмехался пацан. — Отдохнуть он, видите ли, хочет. Сами-то за пивом вон сидите отдыхаете, да вон на девок непотребных зыркаете, а сынок ваш, умник, на нарах отдыхает, а может быть, даже его прессуют сейчас, показания выколачивают.

— Да уйди ты, гад, надоел, сил моих нет. Чтобы ты сдох. Уйди, по-хорошему ещё прошу, — начинал злиться шарманщик.