Буратино. Правда и вымысел. Как закалялся дуб

— Это свинство, — заверещал синьор, — не нужна мне эта баба. Почему вы такие тупые? При чём здесь баба, у меня жена есть, на арфе играет. Я от неё не знаю куда деться, а вы ко мне со своей глупой бабой лезете. У неё морда страшная, как у каменщика. Вы мне лучше жулика поймайте, идиоты.

Но вместо того, чтобы ловить жулика, полицейский-мухобой обратился к Пиноккио:

— Эй, малец, а ты случайно не слышал, как этот нервический синьор оскорбил представителя закона при исполнении служебных обязанностей?

— Как же не слышать, он орёт на весь рынок. Конечно, слышал. Он называл вас свинством и идиотами. А ещё козлами, скотами и дубинами.

— Как ты смеешь? — аж завизжал от злости синьор. — Маленькое носатое ничтожество. Как ты только осмелился?

— В случае чего могу быть свидетелем, — спокойно заявил Пиноккио.

— Какое нахальство, — приличный синьор даже затрясся, — я не называл козлами и скотинами. Это какая-то комедия. Я — писатель. Как вы смеете? Вы жуликов должны ловить, а не над интеллигенцией издеваться.

— Вот мы и ловим, — сказал толстый, беря писателя за шиворот, — тебя, подлеца, уже поймали. Наш околоточный тебе покажет, поддонку, как обзывать скотинами блюстителей закона. Это тебе, брат, не шутки.

— Но я не обзывал, — чувствуя на своём воротнике длань закона, захныкал синьор, от его боевитости не осталось и следа.

— А вот там и разберёмся, — пообещал толстый, тыча литератора в живот дубинкой, — обзывал или не обзывал. Как заплатишь штраф двадцать сольдо да ещё десять суток на нарах клопов кормить будешь.

— Я не хотел, — захныкал синьор, — это я в состоянии аффекта, я — писатель. Тем более, что скотами и дубинами я вас не обзывал.

— А свинством? А идиотами? — вставил Буратино.

— Я нечаянно.

— А если я тебя нечаянно гвоздону дубинкой по боку, тебе понравится? — спросил мухобой.

— Простите, — зарыдал синьор, — я больше не буду. Отпустите меня, пожалуйста.

— Идите, — отпустил его толстый полицейский и даже костюмчик на нём поправил, — но если ещё раз попадётесь — не обижайтесь.

— Спасибо, синьоры, я никогда… Никогда… Да уж поверьте… — всхлипывал литератор, уходя.

— И не играйте больше в азартные игры, а то видите, как всё это для вас кончается, — крикнул ему в след Буратино.

— Никогда… Никогда, сволочи поганые… Ещё угрожают, подлецы… — литератор скрылся в толпе, а Пиноккио подошёл к полицейским.

— Ну, что? — спросил его толстый. — Нашли что-нибудь?

— А как же, — ответил Буратино и протянул ему два сольдо, — может, мы и завтра поищем.

— Завтра день воскресный, — сказал мухобой, — завтра столько народу не будет.

— А мы всё-таки не поленимся, — настоял Пиноккио.

— Дело ваше, у нас обед с часу до двух, — заявил толстяк, — ищите, если хотите.

На том они и распрощались. И Буратино побежал к пацанам. А пацаны сияли, как солнышки, даже пострадавший Лука улыбался.

— А знаешь сколько денег подняли? — радостно спросил дружка Чеснок?

— Не знаю. Сколько?

— Двадцать семь сольдо.

— Двадцать семь? — обрадовался Буратино.

— Двадцать семь, — подтвердил Рокко.

— Минус четыре сольдо полицейским, — произнёс Пиноккио.

— Четыре сольдо этим сволочам, возмутился Фальконе, — чтоб они подавились нашими деньгами.

— Сможешь договориться дешевле? — спросил Пиноккио.

— Нет, — буркнул Джузеппе, — но всё равно. Четыре сольдо дюже жирно.

— Итого двадцать три сольдо чистой прибыли, — подсчитал Рокко, — по три сольдо на брата, а остальное в общак.

— Предлагаю добавить один сольдо Луке, — предложил Пиноккио, — он пострадал, у него волосы выдрали.

— Ерунда какая, — не согласился Фальконе, — хотел бы я, чтобы мне за пару выдранных волос по сольдо платили.

— Я вот сейчас скажу Серджо и Фернандо, так они тебе бесплатно все волосы подёргают, — пригрозил Буратино.

— Поотрываем, — подтвердили братцы.

— Да ладно вам, что вы в самом деле, — тут же спасовал Джузеппе.

— Тогда помалкивай, — сказал ему Рокко и подвёл последний итог, — всем по три сольдо, Луке — четыре, в общак — четыре. Итого у нас в общаке девять сольдо. Давайте, может, попируем?

— На общаковые? — с надеждой спросил Джузеппе.

— Нет, по сольдо скинемся, купим еды и пойдём к морю.

— Я не могу скидываться, — заявил Джузеппе, — я на костюм коплю, я с вами так пойду.

— Тогда жрать не будешь, — предупредил его Рокко.

— Ладно, — горестно вздохнул тот.

На том и пореили, а вечером весёлый и довольный Пиноккио пришёл домой.

— Ну, как ваши дела? — спросил его Говорящий Сверчок. — Надеюсь, лучше, судя по твоему сияющему виду.

— Лучше? Лучше — это не то слово, — похвалился мальчишка, — наши дела идут блестяще.

— Много выиграли?

— Много, но это не главное. Главное заключается в том, что мы установили контакт с полицией. Хороший рабочий контакт.

— Это действительно неплохо, — согласился Говорящий Сверчок, — а ещё меня радует то, что ты научился выделять главное. Вот взять какого-нибудь болвана и поставить его на твоё место. Что бы он мне сказал? А сказал бы он мне следующее: «Всё отлично, мы выиграли много денег». А ты нет, ты не такой. Ты уже понимаешь, что деньги выиграть или заработать можно всегда, а наладить контакт с правоохранительными органами — отнюдь!