Буратино. Правда и вымысел. Как закалялся дуб

— Тебя-то самого как звать? — пояснил Рокко.

— Меня зовут Педро, для друзей Пепе Альварес.

— Понятно, — сказал Буратино. — Фернандо, будь добр, забери у синьора Пепе Альвареса ту штуку, что торчит из сапога.

Буратино говорил о большой, даже огромной навахе, что носят все испанцы, наверное, со времён Кордовского халифата. Наваха была настолько большой, что даже не помещалась в кармане, поэтому Пепе носил её в сапоге. Он сам достал нож и отдал его Фернандо.

— Благодарю вас, синьор Альварес, — поблагодарил Буратино, — меня зовут Пиноккио Джеппетто, для друзей Буратино. У вас есть ко мне дело?

— Есть, и дело у нас общее.

— Давайте сядем, синьор Пепе, и вы в двух словах объясните цель своего визита. Кстати, Лука, будь другом, сделай нам кофе, промёрзли мы что-то сегодня. А ты, Серджо, помоги ему.

— Хорошо, — сказал Лука, и они с Серджо ушли на улицу.

— Неделю назад, — начал Альварес, — цыган Николай объявил на вас контракт. Такие контракты — дело грязное, и не всякий уважающий себя человек возьмётся за такую работу. Но сумма была велика, и я знаю, что многие подумывали об этом. И контрабандисты подумывали, и конокрады, да и простая шпана.

— Об этом мы и без тебя знаем, Пепе, — сказал Чеснок. — Ты о деле говори.

— Многие подумывали, но никто не хотел мараться. Пока об этом деле не узнал Камбала Кальяри. Он — жаба, он возьмётся за любую грязь, лишь бы сбить пару золотых. Я пришёл к вам, чтобы предупредить вас об этом.

— Нам очень приятна ваша забота о нас, синьор Пепе, — улыбнувшись, произнёс Пиноккио. — Только вот непонятны мотивы.

— Говоришь ты больно мудрёно, — отозвался Альварес.

— Мой друг спрашивает, — пояснил Чеснок. — С какого это ты перепугу взялся нам помочь? Или мы тебе родственники, что ли?

— Вы мне не родственники и, по большому счёту, мне на вас наплевать.

— Спасибо, — заметил Буратино.

— А Камбала Кальяри, он жаба, он мой враг. И его надо мочить. А так как я сам не могу его замочить, я пришёл к вам.

— Любопытно получается, Кальяри — ваш враг, а мочить его должны мы. А вдруг этот самый Дино Кальяри и не брал на нас никакого контракта, — предположил Буратино.

— Даю слово чести, что Дино Кальяри взял контракт, я это знаю точно, — торжественно произнёс Пепе. В его тоне сквозила сила, и чувствовалось, что этот человек и его слово окружающие ценят высоко.

— Ваше слово, аргумент для нас, безусловно, весомый, — произнёс Буратино, — но, согласитесь, мы видим вас первый раз. И первый раз слышим о человеке по имени Пепе Альварес.

— А кто тебе, Пепе, сказал, что Кальяри взял на нас контракт? — спросил Чеснок.

— Этого я не скажу, я обещал молчать и не выдам друга. А насчёт того, кто я такой, спросите у людей моря, у любого моряка, что живёт на сто миль на север и на сто миль на юг на этом побережье. Все знают Альвареса. И пусть найдётся хотя бы одна свинья, которая скажет, что Педро Альварес лжец.

— Хорошо, — произнёс Пиноккио, — тем не менее, вы должны нас понять, синьор Альварес, нам всё необходимо знать точно. Поэтому мы наведём о вас справки и выясним, кто вы такой и чего стоит ваше слово.

— Это разумно, хотя и неприятно, — ответил Пепе.

— А что же вы с Камбалой разошлись? — спросил Чеснок. — Судя по тому, как ты его ненавидишь, раньше вы были друзья?

— Он никогда не был моим другом, — отвечал Пепе с презрением. — Я нашёл его, когда он валялся у кабака с разбитой мордой и сломанными рёбрами. Я вылечил его, я взял его в дело на хорошую долю, я объяснил, как я работаю, где я беру товар, где я его прячу, как обойти таможню и куда его девать. Когда он всё выяснил, он ушёл от меня и стал работать сам.

— Вы считаете, это повод для убийства? — спросил Пиноккио. — Мне кажется, что в бизнесе всегда так. Редко встретишь компаньонов, которые не разойдутся рано или поздно.

— Дело не в этом. Дело в том, что он пользуется моими тайниками, работает с таможенниками, с которыми знакомил его я, и ещё насмехается надо мной. Но даже за это я не стал бы его убивать.

— А за что бы стали?

— Он убил моего напарника. Он пропал в абсолютно спокойном море вместе с одним из моих баркасов. Я знаю, что у них с Дино были нелады. Я пошёл к Дино и сказал всё, что о нём думаю, а он смеялся надо мной. Кальяри говорил, что человек, работавший со мной восемь лет, сбежал с моим баркасом и моим ромом. А я знал его с детства. У него осталась семья, он бы так не поступил. И тогда я сказал Камбале Кальяри, что в море ему со мной не встречаться. Он испугался, перестал смеяться и попытался меня напугать. Но я сказал ему: «Мы встретимся в море, готовься». После чего через два дня ко мне пришёл Томазо Рыбак.

— Томазо Рыбак? — переспросил Пиноккио.

— Да. Томазо сказал мне, что Дино его друг, и баркасы, на которых работает Дино, его баркасы. А ещё он мне сказал, что, если я убью Кальяри, у меня не будет друзей. Томазо об этом позаботится.

— А что значит «не будет друзей»? — спросил Пиноккио.