Буря слов 3

Из боков выстрелили мохнатые руки-лапы, спину обожгло, когда из неё проклюнулись два кожистых крыла. И Мишка спустил самого себя с поводка – прямо на сцену, где творился жуткий ритуал. Прямо на Ольховских.

За ним, отбиваясь от приспешников-бесов, стали прорываться друзья, что вновь обрели разум.

На этот раз улыбок не было. Сплетя руки, Ольховские отразили удар магии вместе и напали без выжидания. Мишка, получеловек-полунелюдь, отлетел и рухнул, упав на траву чуть в стороне. Но вид Стёпы, которая, словно облитая алой краской, ещё трепыхалась по центру сцены, придал злости и сил.

Прыжком встать. Оскалиться. Уничтожить беса, что возник на дороге.

И снова вперёд.

Внутри клокотали магия, ярость, сила нечисти и жажда спасти. Казалось, что призрак Профессора, вернувшись с того света, шепчет, указывает и помогает ему. Боль отступила, зрение стало орлиным, а ненависть – перелилась через край.

– Мишель! – зов-рычание.

Мишка обернулся на лету, увидел Виктора и нечто, кинутое в его сторону. Поймал и сжал найденный мешочек праха.

Всё будет хорошо. Никто не умрёт.

Он не позволит.

– Вместе! – закричал Мишка.

И они бросились вместе, с трёх сторон. Ольховских, что не успели добить детей в полночь, сбили со сцены; в груди родилось ликование – получилось!.. – но Мишка ликовал рано.

Шипя, брат и сестра медленно встали на ноги, вытягиваясь и переплетаясь с каждой секундой; руки, ноги, шеи, ещё не уничтоженные бесы, притянутые зовом хозяев, – всё это сплелось в мерзкий клубок, укрытый золотой чешуёй, чтобы мгновение спустя развернуться огромным, двухголовым змеем с десятком разномастных хвостов.

Квартет Профессора сжался… и как расправленная пружина кинулся вперёд.

Первой пала Бэлла. Мишка не успел её защитить. Когтистая лапа схватила упырицу, как куклу, и разом выдрала сердце. Обернувшись на вскрик, он, паривший над головой демона, ещё успел увидеть, как губы Бэллы дрогнули, прошептав его имя, а потом она развеялась, точно белый одуванчик.

Закричав, Мишка и Виктор с утроенной яростью бросились на змея, Олесь выпустил сотню корней, что опутали его ноги, но рывок, взмах, прыжок – и корни исчезли вместе с раздавленным, не успевшим увернуться лесовиком.

В Мишкиных глазах вскипели слёзы. Но сейчас было нельзя плакать.

Когти Виктора содрали одну из чешуек на ноге твари, клыки – впились в открывшуюся мякоть; отбиваясь от ударов лап и хлыста-языка, Мишка собрал всю злость в кулак и выплеснул её вместе с самым мощным заклинанием и всем прахом.

Он целился в глаза – и он попал.

Заорав, змей заметался и упал, стремительно уменьшаясь в размерах. Виктор тут же прыгнул, целясь ему в горло…

…И завизжал, когда коварная тварь, извернувшись, сумела вонзить когти в его подставленный живот. Из нутра волкодлака полезли горячие внутренности, визг обратился в вой, но Мишка не позволил змею довершить начатое: спикировав ястребом, он напал на левую из голов и вцепился что было сил, ломая челюсти. Хвосты хлестали по нему, раня пиками на концах, правая, женская, голова верещала и кусала, но Мишка смог.

Мишка сломал челюсти половины врага. А уж потом, пронзив когтями оба золотых глаза, добил вторую половину и, разодрав размякшие чешуйки, выдрал чёрно-красное сердце.

Змей и бесы исчезли, на сад опустилась тишина: ни всхлипа, ни стона. Подползя к Виктору, Мишка успел увидеть, как погасли его глаза. Он не успел сказать ему «спасибо», никому из них не успел, а Стёпа…

«Стёпа!»

Сердце замолотило, пробивая грудную клетку. Мишка пополз к сцене, помогая себе всеми руками и сгибами крыльев, быстрее и быстрее. Сжимая зубы, преодолевая боль от ран. Силы уже давно должны были кончиться, но он заставлял себя двигаться, пока не добрался до Степаниды. А добравшись – чуть не заплакал, увидев, в каком она состоянии.

– Не смей умирать… Не смей!

На её шее ещё билась жилка. Значит…

У него нет другого выхода.

Он сумеет, спасёт. Так же, как когда-то спасли его.

Последние силы – в кулак, губы – в нитку, крылья – наготове. Мишка прижал к себе подругу и свечой взмыл в ночное небо. Прочь от проклятого сада, где он успел разглядеть её неподвижных родителей, прочь от места, что забрало у него друзей.

В глазах стало мутнеть, кровь из ран – литься сильней. Мишка полетел, как раненый, истерзанный кошкой голубь, – теряя высоту и вновь набирая, врезаясь в дымоходы и едва уклоняясь от окон.

«Я хочу летать, летать, как птица…» – Стёпин голосок, её мечты и веселье, всё это билось в голове, не давая ему упасть.

«Я хочу путешествовать. По всему свету!»

Уже светает, вон, солнышко у горизонта, золотятся куполки.

«А ты? Ты будешь путешествовать со мной? Когда вырастем, Мишель?»

Знакомая улица внизу. Вот раздвоилась, приблизилась…

«Мишель. Ты такой…»

Влажный поцелуй в щёку, звон стекла. Мишка влетел в окно своего дома и грохнулся на пол. Правое крыло хрустнуло, Стёпа едва выпала из объятий, но Мишка, скуля сквозь зубы, сумел встать и дотащить её до операционной.

Последняя бонбоньерка с прахом, где?

Пульс всё слабее, время уходит.

«Я хочу летать. По всему свету, Мишель…»