Буря страсти

О том, что комната была занята Мэттом, свидетельствовала только его небрежно лежащая на спинке кресла куртка. Эмили машинально подошла и взяла ее. Это была та самая куртка, которую он носил в ту роковую ночь, когда они встретились.

Знакомый запах изношенной мягкой кожи окутал ее, и она плотно сжала куртку пальцами. Воспоминания, яркие и шокирующие, казались такими реальными, что Эмили затрепетала.

Теперь, когда было уже слишком поздно что-либо делать, она поняла: желание и вожделение, благодаря которым она так раскрепостилась, не имели ничего общего ни с тем, что Грейси помолвлена, ни с тем, что до двадцати шести лет у Эмили не было любовника. Она посмотрела на Мэтта и подсознательно захотела его. Ей нужен был не просто мужчина, а именно Мэтт.

Она неуверенно села на кровать, сжимая в руках куртку. Ни одного мужчину она не хотела так сильно. Это чувство не могло сравниться с тем, что она испытывала даже к Джерри.

Она глубоко вздохнула. Снаружи легкий ветерок колыхал величественную магнолию. Через несколько месяцев ее голые ветви покроются великолепными темно-розовыми чашевидными цветами. Через несколько месяцев заросшие травянистые клумбы превратятся в пеструю цветочную массу. Через несколько месяцев Мэтта не будет в этом доме, и Эмили вернется в свой безопасный, защищенный мир. Она освободится от нелепых и мучительных мыслей и опасного желания анализировать свои чувства.

Да, она хочет Мэтта. Но ведь она живой человек, верно? Она встала и принялась напряженно расхаживать по комнате, все еще сжимая куртку. Она имеет право испытывать обычные человеческие чувства, не так ли?

Она с трудом заставила себя, не морщась, смотреться в зеркало. Мэтт знал о ней больше любого другого человека. Он видел ее раздетой и беззащитной. Не поэтому ли она так напряжена и напугана? Отдавшись Мэтту, она стала чувствовать себя уязвимее.

Эмили стояла у окна и смотрела на улицу, но ничего не видела перед собой. В своем воображении она снова оказалась во внедорожнике с Мэттом. Он обнимал ее, а она наслаждалась соприкосновением их обнаженных тел.

Простонав, она отложила куртку, закрыла глаза и прислонилась горячим лицом к прохладному стеклу. Что, черт побери, с ней происходит? Зачем она мучает себя? Ей следует вспоминать о том, что произошло, с отвращением и нежеланием, а не с болезненной тоской, безудержными и приятными ощущениями и вожделением, которое только нарастало. На ее глазах выступили слезы.

Она не станет плакать из-за Мэтта. Почему она позволяет своему подсознанию лелеять по поводу этого мужчины идиотские, опасные мечты? Неужели она не может смириться с тем, что способна так сильно желать кого-то, не испытывая к нему никаких чувств? Наверное, она старается убедить себя, что ощущает к Мэтту какие-то эмоции?

— Если так, то я еще большая дура, чем я думала, — сказала она себе, спускаясь вниз.

Опасность полюбить Мэтта была намного серьезнее, чем простое физическое влечение к нему.

Сбитая с толку своими мыслями, она вышла в сад. Как ни странно, но ей нравилось смотреть на дикий хаос, который природа создала здесь. Она любила заросшие клумбы и спутанные вьющиеся растения, фруктовые деревья. Горшки с огородными травами стояли в укрытии у стены. Ветер теребил мягкие волосы Эмили, выдергивая прядки из аккуратного пучка. Ей следует быть в доме и печь любимый фруктовый хлеб своего дяди, а не бездельничать и мечтать о невозможном.

Тихонько вздохнув, Эмили вернулась в тихий дом и стала понемногу успокаиваться. Готовя хлеб, она снова погрузилась в воспоминания. Однажды Джерри снял пелену самообмана с ее глаз и заставил Эмили увидеть себя такой, какой ее видели все мужчины. Повзрослев, она научилась держать при себе свои немодные мечты о домашнем уюте и семье, но хранила их в тайных уголках своей души. Жестокость Джерри заставила ее избавиться от этих фантазий и жить по-другому. Она думала, будто смирилась с реальностью, и научилась довольствоваться тем, что дала ей жизнь. Но судьба снова — жестоко и без всякой необходимости — насмехается над ней.

Эмили одернула себя. Такие мысли не только бесполезны, но и опасны. Она должна испечь хлеб, а потом работать над рукописью.

Издатель приедет в половине третьего. Остается надеяться, что дядя Джон вернется вовремя, чтобы встретиться с ним. Каким бы блестящим ученым ни был ее дядюшка, в более приземленных вопросах он вел себя как ребенок.

В два часа дня Эмили аккуратно сложила машинописные листы и убрала со стола. Потом поднялась наверх, умылась, причесалась и слегка накрасилась.

— Ты такая бледная, — говорила Грейси своей сомневающейся сестре. — Тебе надо делать макияж. Но не яркий, а легкий.

Эмили пришлось признать, что розоватые румяна, легкие дымчатые тени для век, тушь и красивая губная помада делают ее лицо выразительнее.

Делая макияж сейчас, она решительно убеждала себя в том, что приезд Мэтта не имеет к этому никакого отношения.

Меньше всего ей хотелось привлекать внимание мужчины, который уже дал понять, что она нужна ему только как партнерша для секса.