Буря в бокале

С этими словами коллеги по ремеслу поспешили ретироваться. Цыган растворился, как призрак в ночи. Фред, пребывающий ныне не в лучшей форме, просто как можно скорее заковылял прочь. По дороге домой, проходя мимо разгульной толпы горожан достигнувшей той кондиции после которой перестаешь обращать внимание на окружающий мир, он размышлял на тему своего невыполненного впервые за всю десятилетнюю карьеру наёмника контракта. С этим свершившимся фактом, теперь, как-то надо было смириться и попытаться объяснить всё нанимателю. Он не переживал за деньги, благо у него имелись кое-какие сбережения позволяющие не опасаться за завтрашний день, но вот удар по самолюбия был нанесён достаточно чувствительный.

С такими невесёлыми мыслями он окунулся в Писунду, смывая налипшую успевшую застыть коркой грязь. Кое-как отмывшись, избавившись от рубахи разодранной и источавшей невыносимую вонизму он продолжил путь к себе уже голым по пояс.

По дороге он обзавелся сорочкой и обменялся штанами с одним синором, что с видом счастливого человека лежал возле какой-то закрытой наглухо лавочки. Тот был с ним одним ростом и естественно в стельку пьян. Посчитав за лучшее подстраховаться во избежание лишних вопросов от всегда не в меру любопытной синоры Гарбужи, на тот случай если она по какой-то совершенно не объяснимой причине всё же не будет праздновать со всеми свадьбу Виолетти и Розалиты оставаясь на своем посту. Отвечать на лишние вопросы, ему сейчас категорически не хотелось.

Его опасения были напрасны никого на подходе к дому, ни в самом подъезде он не встретил. Все постояльцы приобщились к общему торжеству и сейчас толи прибывали в «праздничном состоянии» или приближались к нему. Так, что беспрепятственно проникнув к себе в комнату, Нойс поскидывал с себя чужие шмотки и без сил повалился на кровать.

Глава 8

Вечером следующего дня Фред направился в «Сказочную трапезу», где у него была назначена встреча с Санчосом. Всю ночь и последовавший за ней день он провел в отрубе отрезанный от остального мира – миром снов. Что снилось ему, он не помнил, да и в принципе не придавал сколь значимого значения сновидениям, считая, их не более, чем просто снами и ничем другим иным.

Поэтому встав на закате солнца, он умылся, сбрил успевшую отрасти щетину и облачился в свежие одежды. Затем спустившись вниз поздоровался с жестоко мучившейся похмельем синорой Гарбужей чей изрядно помятый вид свидетельствовал о крайне «радостно» проведённом времени накануне. Затем отказавшись от любезно предложенной рюмочки сославшись на абсолютнейшею нехватку времени отправился прямиком в заведения Самюэля Пузо. По дороге ему, как и следовало ожидать того, не попался ни один трезвый горожанин или гость города. Несмотря на вчерашний конфуз на свадебном пиршестве в особняке дона Виолетти пьяны оставались верными своим традициям продолжая праздновать это пусть и замаранное в прямом смысле этого слова торжественное событие. Что происходило с молодожёнами и их гостями, Нойс не знал, но зато был твёрдо уверен, в том, что такое «празднование» запомниться им до конца жизни, пока смерть не разлучит их.

Стоило Фреду только ступить на порог «Счастливой трапезы», как на его обрушился целый шквал громогласных голосов, естественно, все они на разный лад и тон пересказывали вчерашнее побоище на свадьбе у четы Виолетти, выдвигая каждый свою собственную версию случившегося. Как и предполагаюсь на второй день, когда монополия хапуджан исчезла, поток желающих продолжить празднование хлынул атаковать питейные заведения. Народу у Пузо набилось столь много, что не только яблоку негде было упасть, но и опрокинуть рюмашку так чтобы не задеть локтем соседа совершенно не представлялась возможным. Сэм уже привычно, вынес столики на улицу, чтобы немного освободить пространство, только вот это самое пространство упрямо продолжало заполняться всё новыми и новыми посетителями, желавшими немного «подлечиться» или просто «пообщаться».

Покуда Фрэнос пробирался через скопление столиков и стульев ему довелось выслушать целую уйму слухов и домыслов от самых нелепых до самых абсурдных. К, примеру, один лысоватый синор с длинными усами, уверял свою большую далёкую от трезвости, как далёк юг от севера, компанию, что сам дракус пожаловал поздравить молодых, едва не утащив невесту с собой в своё болото – так сильно она приглянулась ему.

По другой версии высказанной мрачного вида синором восседавшем, почему-то задом наперёд на стуле выходило, что главным виновником всех несчастий и бед постигших поместье Виолетти служил Магнолиус, вздумавший ни с того ни с сего лично прибыть на свадьбу. Но обидевшись, что ему не нашлось места за столом, обрушил свою ярость и гнев на гостей, едва не спалив их магическим огнём. И если бы вовремя не подоспевшие намордники: успевшие потушить занявшееся магическое пламя быть большой беде уверял он. Как доказательства правдивости своих слов демонстрируя грязную, дурно пахнущую манишку, что была на стюардов тем вечером обслуживающих гостей дона Виолетти.