Буря Жнеца. Том 2

Трулла переполняло беспокойство. В душе его друга что-то пробудилось – от рисунков на стене, – и вкус у пробудившегося оказался горьким. Он видел это в очертаниях спины Онрака, в его плечах – они словно начали проседать. Под тяжестью какой-то древней ноши. И Трулл, увидев это, заставил себя заговорить, прервать молчание, прежде чем Онрак сам себя раздавит.

Да. Рисунки. Его преступление. Будешь ли ты снова улыбаться, Онрак? Не той улыбкой, которой ты одарил меня только что, обернувшись – кривой, полной печали, – но той, которую я так полюбил с тех пор, как мы пришли в этот край.

– Онрак.

– Да?

– Понимаем ли мы, чего именно ждем? Пусть даже угрозы приближаются. Но откуда – из этих Врат? Или со стороны холмов за пределами лагеря? И уверены ли мы, что этим имассам действительно что-то угрожает?

– Готовься, Трулл Сэнгар. Угрозы приближаются… отовсюду.

– Тогда, быть может, нам следует вернуться к Улшуну Пралу?

– С ним Руд Элаль. У нас еще есть время… взглянуть на Врата.

Почти сразу же они оказались перед огромным, казалось, что до бесконечности, залом пещеры и застыли у самого входа.

Не одни Врата. Много.

И все беззвучно пылают яростным огнем.

– Онрак, – сказал Трулл, снимая с плеча копье, – тебе нужно вернуться к Руду Элалю и рассказать, что мы увидели, – он описывал нам совсем другое.

Онрак указал на кучу камней в середине зала:

– Она не смогла. Этот край умирает, Трулл Сэнгар. А когда он умрет…

Оба замолчали. Потом Онрак добавил:

– Я сразу же вернусь, друг мой, – лучше, если против того, что может явиться, ты будешь не в одиночестве.

– Я буду тебя ждать, – ответил Трулл Сэнгар. – Поэтому… поторопись.

В сорока с чем-то шагах от лагеря поднимался небольшой холмик, своей изогнутой формой напоминавший атолл, особенно если исходить из того, что равнина была некогда морским дном, – а это, заметил про себя Вал, шагая по песку, из которого тут и там торчали осколки раковин, предположение вполне разумное. Достигнув вытянутого гребня, он положил свой огромный арбалет рядом с глыбой выбеленного солнцем известняка, потом подошел ближе к тому месту, где, скрестив ноги, сидел Быстрый Бен и глядел на холмы в двух тысячах шагов к югу.

– Ты тут медитируешь или что?

– Если я медитирую, – огрызнулся чародей, – считай, что ты только что все испортил и, быть может, обрек нас на смерть.

– Хватит уже выделываться, Бен, – сказал Вал, плюхаясь на мелкие камушки рядом с ним. – Ты даже ковыряние в собственном носу превращаешь в какой-то, Худ его, ритуал, скоро я уже вообще знать не буду, можно с тобой разговаривать или нельзя.

– Раз такое дело, просто не разговаривай со мной, и все, обоим лучше будет.

– Змей позорный.

– Сам ты лысый урод.

Некоторое время они посидели, дружелюбно помалкивая, потом Вал протянул руку и поднял осколок темно-бурого кремня. Стал всматриваться в зазубренный край.

– И чем это ты сейчас занят? – поинтересовался Быстрый Бен.

– Размышляю.

– Раз-мыш-ля-ю, – передразнил его Быстрый Бен, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону на каждом слоге.

– Я тебе могу этой штукой глотку перерезать. Одним движением.

– Никогда-то мы один другого на дух не переносили, так ведь? Боги, поверить ведь невозможно, что мы обнимались да еще друг дружку по спинам хлопали – совсем недавно, помню еще, рядом та речушка…

– Ручеек.

– Источник.

– Родник.

– Да ладно, Вал, давай уже, режь мне глотку.

Сапер отбросил кусок кремня и быстрыми движениями отряхнул руки.

– Почему ты решил, что на нас нападут с юга?

– Почему ты вообще решил, что я что-то решил?

– Потому что иначе мы, возможно, сидим не в том месте. И смотрим не в ту сторону. Я тут с тобой треплюсь, а там всех, быть может, уже убивают.

– Вот если бы ты, Вал, не прервал мою медитацию, я бы, возможно, и успел понять, где нам следует быть.

– Экий ты верткий, чародей.

– Они явятся с юга, потому что оттуда это сделать удобней всего.

– Кому удобней? Кроликам, что ли?

– Драконам, Вал.

Сапер, прищурившись, посмотрел на чародея.

– От тебя, Бен, всегда попахивало одиночником. Вот наконец и поглядим, что за зверушка такая внутри тебя прячется.

– Как-то ты это не слишком аппетитно формулируешь, Вал. И в любом случае ты не прав.

– Поджилки все еще трясутся?

Чародей обернулся и окинул его взглядом – сверкающим, полубезумным, иными словами, совершенно для себя обычным.

– Отнюдь. Даже наоборот.

– Это еще как?

– Мне пришлось сильно напрячься, значительно сильней, чем когда-либо ранее. В результате я сделался… ощутимо малоприятней.

– Да ладно тебе.

– Можно подумать, Вал, тебя это впечатлило.

– Единственное, что я знаю, – сказал сапер, поднимаясь на ноги, – когда тебя размажут в лепешку, останусь только я и мой запас «ругани». И меня это вполне устраивает.

– Только не вздумай разорвать меня на части, Вал.

– Даже если тебя к тому моменту уже прикончат?