Буря Жнеца. Том 2

Сиррин Канар, оскалив зубы, шагнул назад и выдернул оружие. Последний тисте эдур. Убит его собственной рукой. В мире все еще существует безупречная справедливость. Этим кинжалом он очистил Летерийскую империю, вот она, густая кровь, – капает вниз, стекает к рукояти.

Удар в самое сердце, завершивший его беззвучную поступь; крадучись по песку арены, последние три шага он даже не дышал. Будь благословенна эта тень – прямо под ногами, никакого риска, что она упадет перед ним и предупредит ублюдка. Хотя было одно мгновение, когда тень все же скользнула по песку – треклятая сова, подумать только! – но болван ничего не заметил.

Никакого риска: солнце стоит прямо над головой.

Все тени сжались в комочек, трепеща перед яростным небесным властелином.

Он чувствовал во рту привкус железа, терпкий дар, он наслаждался его холодной резкостью. Сделал еще шаг назад, тело рухнуло набок, прямо на жалкое дикарское копьецо.

Варвар умер. Как тому и следовало, от цивилизованной руки.

Он услышал какие-то звуки с противоположного конца арены и развернулся.

Стрела ударила его в левое плечо, отбросила назад, он споткнулся о трупы, изогнулся, чтобы удержаться, и все же упал на раненый бок.

Вспыхнувшая боль оглушила его.

– Нет! – заорал Вал, бросившись вперед и оттолкнув Корика, который обиженно обернулся.

– Корик, чтоб тебя… – начал Скрипач.

– Нет, – оборвал его Быстрый Бен. – Ты не понимаешь, Скрип.

– Извини, сержант, – пожал плечами Корик. – Привычка.

Скрипач смотрел вслед чародею, который следом за Валом устремился туда, где на песке валялись три тела. На пробитого стрелой летерийца сапер не обратил никакого внимания, бросившись на колени рядом с одним из тисте эдур.

– Смотри – на том монеты, – начал Спрут. – Прямо в коже…

– Это император, – пояснил капитан, который их сюда привел. – Рулад Сэнгар. Другой эдур… я его не знаю. Но, похоже, – добавил он, – знают ваши друзья.

Да, Скрипач это видел и сам, и ему сейчас показалось, что здесь все до краев заполнилось болью. Она таилась в последних вздохах, голосила голосом Вала, издававшего сейчас пугающе для него нехарактерные, почти животные горестные вопли. Потрясенный Скрипач обернулся к своим солдатам:

– Всем занять оборону! Капитан, вы и остальные пленные – к стене, и не шевелиться, если вам жить не надоело. Корик, опусти уже свой долбаный арбалет!

Потом зашагал к своим друзьям.

Но чуть было не вернулся обратно, когда увидел лицо Вала – искаженное столь откровенным горем, столь… беспомощное.

Быстрый Бен обернулся и бросил на Скрипача короткий, словно бы предупредительный взгляд, потом чародей шагнул к летерийцу.

Ничего не понимающий Скрипач, которого била дрожь, приблизился к Бену. Встал рядом, опустил взгляд на стражника.

– Будет жить, – заметил он.

Вал позади них прохрипел:

– Вот это вряд ли!

Голос был даже не похож на человеческий. Встревоженный Скрипач обернулся и увидел, что Вал уставился на Быстрого Бена, словно бы между ними шел сейчас беззвучный разговор.

Потом Вал спросил вслух:

– Бен, ты сможешь? Какое-нибудь место, где… на вечные муки. Сможешь, чародей? Я тебя спрашиваю – сможешь?

Быстрый Бен обернулся на Скрипача, в его глазах застыл немой вопрос.

Нет же, Бен, разве я могу тут что-то сказать…

– Скрипач, помоги мне решить. Пожалуйста.

Боги, Бен тоже горюет. Да кем же был этот воин?

– Ты Высший маг, Быстрый Бен. Делай, что должно.

Чародей повернулся к Валу:

– У Худа передо мной должок.

– Это что, по-твоему, ответ?

Однако Быстрый Бен развернулся, взмахнул рукой, вокруг летерийца возникло темное пятно, целиком поглотило его тело и потом сжалось, словно ушло в песок, не оставив после себя ничего. Только отдаленный вопль, раздавшийся, когда летериец оказался наконец в объятиях того, что его ожидало.

Чародей резко выбросил вперед руку и подтянул к себе Скрипача, лицо его было белым от ярости:

– И не вздумай его жалеть, Скрип. Ты меня понял? Не вздумай его жалеть!

Скрипач покачал головой:

– Я… я и не думал, Бен. Ни на мгновение. Пускай вопит целую вечность. Пускай вопит.

Быстрый Бен мрачно кивнул и отпустил его.

Над телом тисте эдура рыдал Вал, рыдал, словно человек, для которого потеряны все радости мира и больше никогда не вернутся.

А Скрипач не знал, что ему делать.

Наблюдавший за всем этим из укромного уголка Странник шагнул прочь – с такой решимостью, с которой бросаются со скалы.

Он был тем, кем был.

Нарушителем равновесия.

А теперь, с нынешнего дня – проглоти его Бездна целиком, – еще и творцом вдов.

Поднявшись на невысокую песчаную дюну, Карса Орлонг остановился. Протянул руку к торчащему из бедра мечу и ухватился за лезвие у самого эфеса. Не обращая внимания на впившиеся в плоть зазубрины, вытянул меч наружу.

Из ран выплеснулась кровь, но тут же остановилась. Нога начинала неметь, но на какое-то время ее еще хватит.