Буря Жнеца. Том 2

И тут пробудилось колдовство, жуткое и грубое; оно пожирало деревья подобно кислоте. Языки серого, хаотичного пламени взметнулись вверх и образовали волну, которая хлынула вперед и поглотила Песка. К счастью, его вопль быстро оборвался. Скрипач, стоявший в каких-то десяти шагах оттуда, приметил летерийского мага – тот тоже кричал от боли, а волна бесконтрольно катилась дальше. Взревев, сержант перехватил арбалет и выпустил снаряд в направлении противника. Тяжелый приклад лягнул в плечо.

«Ругань» ударилась об ствол прямо за головой мага. Взрывом положило соседние деревья, осколки изрешетили пару десятков летерийский солдат. Колдовство мигом прекратилось. Пока стоял оглушительный треск ломающихся веток, малазанцы оттянулись, а затем пустились наутек.

Слева что-то зашуршало – к Скрипачу подполз Геслер.

– Прибери нас всех Худ. Так скоро и леса кончатся… Как там Спрут?

– Стрела вошла глубоко, но крови немного, – ответил Скрипач. – Как будет передышка, вытащим.

– Думаешь, за нами еще гонятся?

Скрипач пожал плечами. Он не мог ответить на этот вопрос, как и на то, сколько у него осталось людей.

– Флакон, сюда! – обернувшись, шепотом позвал он.

Юный маг подполз ближе.

– Можешь проверить, что там? – спросил Скрипач. – Есть погоня или нет?

– Уже, сержант. Залез в голову каждой твари, которая осталась позади.

– И?

– «Руганью» прикончило почти всех, сержант, но на шум сбежались еще: не менее десятка тисте эдур и несколько сотен летерийцев. Погоню отправили, но не особенно спешат – думаю, поняли, что с нами надо держать ухо востро.

– Скоро рассвет, мы потеряем последнее преимущество, – сказал Геслер. – Нужно искать укрытие, Скрип, вот только поможет ли это? Они ведь не остановятся.

– Можешь сбить их со следа? – спросил Скрипач у Флакона.

– Ох, сержант, я здорово вымотался…

– Ладно. И правда, ты немало потрудился. Ну, что скажешь, Геслер? Пора устраивать резню?

– И потратить оставшуюся «ругань»?

– Если честно, другого выхода не вижу. Конечно, одну я всегда берегу для себя. Так же и Спрут.

– Мы свои тоже раздали, – кивнул Геслер. – На случай, если кого-то достанут, как Песка. Вот только его взрывчатка так и не сработала…

– Еще как сработала, – возразил Скрипач. – Правда, не в этом мире. Так ведь, Флакон? То колдовство было вроде сломанных ворот, которые заглатывают тех, кто оказался рядом, а наружу не выпускают.

– Нижние духи, Скрип, точнее и не скажешь. Сначала магия была одна, а потом вдруг изменилась – маг потерял над ней контроль, даже до того, как вы искромсали его.

Скрипач кивнул. Он тоже видел. Или ему так казалось.

– И что все это значит, Флакон?

Юный маг покачал головой.

– Что-то где-то сломалось. Они пользуются какой-то древней, первобытной магией. Не такой древней, как магия духов, но все же. А потом какая-то хаотичная длань схватила ее за горло…

Неподалеку от них Корик перевернулся на спину. У него болело все: и мышцы, и кости. Флакон о чем-то перешептывался с сержантами, но и так понятно: они по горло в Худовом дерьме.

– Эй, Корик?

– Чего тебе, Улыбка?

– Должна сказать, ты просто чудом спасся.

– Неужели?

– Когда на тебя наскочили четверо, вот тебе пришлось поплясать, полукровка. – Она мрачно, почти злорадно захихикала. – Если бы я не пырнула одного из них в глаз – того, который поднырнул под твой блок и уже собирался вырезать на твоем пузе веселую рожицу, – лежать бы тебе там и остывать.

Корик ухмыльнулся в ответ, сверкнув зубами в сумерках.

– А остальные трое? Небось не ожидала, что я могу двигаться так быстро?

– Что-то мне подсказывает, ты тоже этого не ожидал.

Он промолчал, потому что так и было. Его охватило какое-то умопомрачение, хотя глаза и руки двигались с убийственной четкостью. Такое ощущение, будто каждый шаг, каждый блок, каждый поворот и каждый взмах тяжелым клинком он наблюдал со стороны. Наблюдал и любовался. Нечто подобное он испытал, когда в строю щитоносцев стоял у пристани в Малазе той ночью. Теперь безграничное счастье уступило место прозрению: «Я обожаю убивать. Нижние боги, как мне это нравится – и чем больше нравится, тем лучше получается. Я никогда не чувствовал себя настолько живым».

– Может, станцуешь как-нибудь снова? – прошептала Улыбка.

Корик удивленно моргнул и попытался разглядеть в темноте ее лицо. Она возбуждена? Неужели он как-то вызвал шевеление у нее между ног? Тем, как убивал врагов?.. Улыбка, ты уверена, что это я сам тогда плясал?

– Чем ближе я тебя узнаю, тем больше боюсь.

Она хмыкнула.

– Так и должно быть, полукровка.

С другого бока подал голос Битум:

– Меня сейчас стошнит…

Чуть поодаль засмеялся Спрут.

– Вот-вот, Битум, видишь, что происходит, когда рушится представление о мире. Конечно, если бы ты умел выписывать пируэты, убивая при этом направо и налево, кто знает…

– Все, хватит. Не надо.

– Ничего страшного, – не унимался Спрут. – Ты просто не танцор, Битум, – ты неповоротлив, как дерево, упрешься в землю и стоишь.