Бурный XVI век. Габсбурги, ведьмы, еретики, кровавые мятежи

Граф Бургундии Филипп Добрый стал одеваться в черное в знак траура после убийства своего отца Иоанна Бесстрашного на мосту в Монтро [70] в сентябре 1419 года по приказу французского дофина Карла VII. В память об отце Филипп Добрый всегда носил платье только черного цвета и в качестве политической демонстрации приказал бургундскому двору одеваться в черное. Когда в мае 1420 года герцог отправился в Труа на встречу с королем Англии Генрихом V и королевой Франции Изабеллой, его свита, прибывшая в город в черных дорожных каретах с черными бархатными сиденьями, была полностью в черном и несла 2000 черных вымпелов, черные штандарты и расшитые золотом черные знамена. Зрелище напоминало похоронную процессию.

Сын Филиппа Доброго Карл Смелый тоже почти всегда одевался в черное. Изысканные дорогие ткани черного цвета, в числе которых были бархат, шелк и атлас, расшитые дорогими камнями и жемчугом, стали символом серьезного и достойного монарха. Бургундские правители, в свою очередь, привили моду на свой любимый цвет при испанском и габсбургском дворах. В 1548 году Карл ввел при испанском дворе, al uso de Borgona [71], правило, которое предписывало аристократии черный цвет одежды в дни больших торжеств.

Трактат «Придворный» (Il libro del Cortegiano) [72]

итальянца Бальдассаре Кастильоне, изданный в 1528 году, стал одним из главных пособий по этикету эпохи Возрождения. Он состоял из рекомендаций о том, как стать идеальным придворным. Кастильоне советовал принцам и дворянам по крайней мере не уподобляться в одежде «французам, которые склонны одеваться слишком изящно и роскошно, или немцам, которые всегда скупятся на своих нарядах», и советовал им «носить самый приятный черный цвет, а в его отсутствие просто темный». По словам итальянского писателя, одежда других цветов допускалась только на таких крупных публичных мероприятиях, как рыцарские турниры и праздники. Во всех остальных случаях одежда придворного должна была демонстрировать скромность, «ибо внешнее часто отражает то, что внутри». Черный цвет носили не только Габсбурги, испанские и бургундские правители и дворяне. В XVI веке считалось, что этот цвет символизирует честь, честность и умеренность. Именно поэтому последователи Мартина Лютера носили исключительно черное платье.

Черный цвет определял модный образ в XVI веке, но, несмотря на это, люди носили одежду и красного, и синего, и серого, и зеленого, и коричневого цвета. Но часто эти цвета скрывали под черной одеждой для того, чтобы усилить символическое значение черного цвета. Разноцветное носили скорее «внутри», на теле, а черный цвет выставляли напоказ как «правильный» с моральной точки зрения. Разумеется, нельзя с уверенностью утверждать, что мужчины и женщины среднего класса в XV и XVI веках разбирались во всех этих символических тонкостях, поскольку моду на цвет устанавливал более состоятельный класс. Новые тенденции попадали в массы лишь после того, как выброшенная дорогая одежда оказывалась на рынке подержанных вещей [73]. В те времена индустрии готовой одежды не существовало, и подержанную одежду можно было приобрести лишь у старьевщиков и тех, кто держал склады на вещевых базарах.

Прекрасный воздух и прочие блага

После назначения регентом Маргарита начала поиски места для постоянной резиденции, где можно было бы воспитывать осиротевших племянников. Ее выбор пал на Мехелен. И не только из-за «прекрасного воздуха и прочих благ», но и в связи с тем, что при бургундских правителях город стал политическим центром Нидерландов. Мехелен был расположен в центре страны, в котором процветала международная торговля текстилем, «великолепный» город, своего рода город-государство, он имел особый статус по сравнению с такими городами, как Антверпен, Гент и Брюссель. Это обеспечило его независимость от правителей крупных земель. В XV веке город заключил союз с Брабантом. Мехеленские дворяне неуклонно подчинялись габсбургской политике, которую проводил Максимилиан. За это городу было предоставлено право добавить на свой герб габсбургского имперского орла.

Карл вместе со своими тремя сестрами Элеонорой, Изабеллой и Марией рос в Мехелене в тени недостроенной (в то время) башни собора Святого Румбольда. Поэтому всех четверых детей переселили в Мехелене в Принсенхоф, бывшую резиденцию их покойной прабабушки Маргариты Йоркской, которая когда-то воспитала там своих внуков, Филиппа и Маргариту. Сама Маргарита поселилась напротив Принсенхофа в дворянской резиденции, которую она назвала Савойский двор в память о своем последнем браке. Позже Савойский двор был расширен за счет перестройки соседних домов, приобретенных на улицах Вохтстраат и Корте-Маагденстраат.