Буржуйка

— Сибирь в одних руках — абсурд! — не преминул возгласить Чу Бай-сы, магистр китайской ложи ордена, но его вовремя усадила на место пухлая ладонь Соломона Пака — как говорят на Востоке, отделять рис от червяков время ещё не пришло.

Петин понял, что сейчас рыпаться бесполезно — иначе его просто сотрут.

— Дамы и господа! — собственный голос показался ему плоским и заскорузлым, как кирзовое голенище, — Никто не мог ожидать такого развития сценария. Хотя я и предупреждал… Ну, словом, наша страна, являясь полноправным членом мирового сообщества…

— Господин Премьер! — перебил его хорошо модулированный женский голос, — Голод, разруха, племенная рознь — со всем этим мы уже сталкивались в странах победившей демократии. О коррупции высших чинов умолчим, — Её Преосвященство кардинал Петра Скандалли изогнула губы в иезуитской улыбке. — Но что можно сказать о стране, в которой в двадцать первом веке публично сжигают на кострах ведьм?

Присутствующие тревожно запереглядывались. Ясно, Ватикан подготовился к встрече не по-детски. Петин попытался изобразить губами сардоническую ухмылку, но глаза остались настороже.

— Надеюсь, Ваше Преосвященство, это шутка? Или, ну, скажем, преувеличение? — с фальшивой добротой улыбнулся железной леди сквозь круглые очки председательствующий сэр Эфраим Борофф.

— Увы, господа, — Её преосвященство извлекла из складок своего кардинальского одеяния флэшку, и воздела над головой, уподобясь позой своему предку, герою крестовых походов, как считалось, одному из двенадцати рыцарей Круглого Стола. — Шутки на темы религии я полагаю законченными вместе с двадцатым веком! Страна-изгой, страна, которая окунулась в средневековое мракобесие, не может претендовать на контроль над крупнейшим в мире ядерным арсеналом. Почему? Потому что это ставит человечество на грань уничтожения. И я от имени пославших меня настоятельно требую передать ядерную мощь России под международный контроль. А его Превосходительство господин Петин, — лицо её озарила фальшивая улыбка, — всегда может рассчитывать на убежище в лоне нашей матери Церкви, которая в силу своего милосердия не отвергает даже неправедно нажитые вклады подлинно раскаявшихся овец своих…

— Простите, но… Что за инсинуации? Каких ещё овец? — Василий Васильевич ощутил мерзкий металлический привкус во рту. Тут в глазах его стало темнеть, и он вдруг испугался, что умрёт прямо здесь — позорно, под безжалостными взглядами своих братьев-врагов по клану.

— Может быть, Ваше Преосвященство, сейчас мы всё-таки покажем господину Премьеру, до чего он довёл свою страну? — утвердительно кивнула неумолимая миссис Херли, вставляя флэшку преподобной госпожи Скандалли в USB-порт системы.

— О, Господи! Ему плохо! Врача, скорее! — раздались выкрики особо сердобольных братьев. Тут в глазах Полковника всё завертелось и погасло.

— Перестарались, Петра! Он ещё нужен, — сквозь забытьё услышал он напоследок проникновенный голос сэра Бороффа. Золотая цепь Мальтийского ордена, казалось, обвилась вокруг шеи и, закручиваясь, душит, как змея.

— Зря ты, всё-таки, эту Солнцеву выпустил, — вся долговязая фигура старлея Валентина Подлевских демонстрировала Глебу Чертанову недовольство. Слиняют они с Антошей — и поминай, как звали!

— Вы, Валентин, дурно думаете о нас — людях чести, — став главарём банды, Глеб моментально преобразился из серого постового ГИБДД в некоего Робин-Гуда построссийского пространства, и изъясняться начал исключительно романтически-заковыристо. Бабам нравилось, бойцы молча терпели. Из конфискованного с армейских складов сукна Чертанов даже заказал себе форму белогвардейского штаб-ротмистра с отутюженными галифе, френчем и шинелью до щиколоток. Шили всю ночь. Правда, вместо сапог приходилось по случаю мороза носить унты.

— Ты что, реально думаешь, они вернутся? — не отставал Валентин. — Ведь за этой девкой — миллионы! Младшой-то наш, Антошка, гляди, не дурак!

— Так! — атаман словно очнулся от благолепной дрёмы. — И какого ж лешего вы, уроды, здесь ещё сидите, преете? Догнать, мать ети! Бери Вольфа, Мухтара — и ату! Преследовать скрытно, на контакт не идти ни при каких… Одеться под местных. Связь по рации. Вперёд, чучело!

Чертанов картинно проводил Подлевского до крыльца и широко, по-отечески перекрестил на дорогу. Овчарки, почуяли забаву и, заскулив, рванули с поводка по свежему следу. Куда-то за город…

«Ещё не было льда…».  — напевал себе под нос, путаясь в полах кавалерийской шинели, Глеб, проходя в холл, — «И у берега плавали тайны…».  — ущипнув за поджарый зад проходившую девку в сетчатых чулках и кокошнике, он неожиданно возбудился.

— Ты это… Чьих будешь?

— Катя я, Медведяева, — потупилась скромница.

— Дочь, что ли, покойницкая?

«Капитаны подлодок любили и пили вино!» — вместо ответа пропела серебряным голоском строчку из известного декадентского романса девица. Глеб впился в её накрашенный рот пухлыми губами и увлёк в подсобку, где были свалены в углу мешки с мукой.

— Шампанского хочу! — в самый ответственный момент завыпендривалась Катька, по-кошачьи ловко выворачиваясь из объятий атамана.