Бусы из плодов шиповника

Ренита и Юрий Григорьевы и пригласили нас потом с Валентином Григорьевичем, примерно через полгода после наших съемок на Байкале, в конце декабря, кажется, 1987 года, на студию «Мосфильм», чтобы стационарно озвучить наши собственные разговоры, снятые на природе, на фоне Байкала и БЦБК. На сей прославленной киностудии мы и встретились с Людмилой Марковной Гурченко, с которой потом оказались вместе на коротком застолье после озвучивания каждым из нас своих ролей в одной из комнат «Мосфильма». Тем более, что оставалось всего несколько дней до стремительно приближающегося Нового года…

Помню, что на этом застолье кроме самих режиссеров были мы с Валентином Григорьевичем, Гурченко, актер, сыгравший в фильме Сергея Герасимова «Молодая гвардия» Олега Кошевого, и какой-то актер из Чехии, тоже снимавшийся ранее в одном из фильмов Сергея Герасимова. Он-то и предложил всем после работы, уже поздно вечером, выпить «Бехеревки».

– Не везти же ее назад в Прагу, – аргументировал он свое предложение. – Тем более, что мне уже через несколько часов улетать домой.

Все, и даже Валентин Григорьевич, который, впрочем, во время застолья пил чай, согласились.

Во время этого застолья мы и разговорились с Людмилой Гурченко, поскольку сидели рядом, закусывая «Бехеревку» эклерами, принесенными кем-то из буфета и которые, похоже, мы любили оба…

Во время этого предновогоднего застолья Гурченко вспомнила свои съемки в «Карнавальной ночи». Для нее, двадцатилетней студентки ВГИКа (Всесоюзного института кинематографии), это была фактически первая роль в кино. (Дебютировала она в фильме «Дорога правды».) А для Рязанова первый полнометражный фильм, вместивший в себя, по сути, сразу три жанра: комедию, мелодраму, мюзикл.

Премьера фильма была всесоюзной. Его показали за три дня до Нового, 1956 года, фактически во всех крупных городах СССР. И посмотрело этот фильм почти пятьдесят миллионов человек! То есть успех его был ошеломляющий. А песни из этого фильма стали на долгие годы очень популярными в нашей стране…

Вот одна из таких задорно-оптимистичных песен, ставшая как бы уже неотъемлемой частью предновогодья и самих новогодних праздников:

На часах уже двенадцать без пяти.

Новый год уже, наверное, в пути!Он к нам мчится полным ходом!Скоро скажем: «С Новым годом!»На часах двенадцать без пяти…

Новый год настает!Пожелать хочу вам счастья!Новый год у ворот.Старый год уже не властен…

После того веселого и непринужденного застолья на «Мосфильме» «на прощание», как сказала Гурченко, уже в фойе, куда мы все спустились, чтобы разъехаться по домам, она и подарила мне свою книгу «Мое взрослое детство», по-дружески ее подписав…

И именно ощущение предновогодья, предчувствие волшебного праздника и предчувствие каждый раз ожидаемых, неминуемых чудес, связанных с ним, всегда, с самого раннего детства, и до ныне, живет во мне. Живет до самой полуночи 31 декабря. Когда все эти мечты и предчувствия, будто ножом гильотины, вдруг отсекаются вместе с ушедшим годом, со всем тем плохим и хорошим, что было в нем. И ты вдруг осознаешь, что никаких чудес не будет. И что они вряд ли вообще существуют на этом свете, где многое так рационально и меркантильно. А чудеса – это явление крайне редкое, почти исключительное. Поскольку чудо происходит вопреки, а не согласно существующим законам природы. Ибо: «Бог идеже хощет, побеждается естества чин…» То есть, когда Бог хочет, он резко отодвигает законы природы. И для всех нас наступает просто очередной новый (уже не с большой буквы) год, еще ближе приближающий нас к неизбежному финалу. Который у всех, увы, один. Богат ты или беден, счастлив или несчастлив. Для всех без исключения…

Вот как сказано об этом, притом безо всякой грусти, у нашего талантливого сибирского поэта Ростислава Филиппова: «Проходит год. Стал ближе день рожденья – святого часа смертушки моей».

Именно день рождения. Поскольку будет, как сказано у апостолов, новое время и новая жизнь. Если ты, конечно, в это веришь. Или снова по словам апостола: «Веруешь в жизнь – получаешь жизнь. Веруешь в смерть – получаешь смерть…» О чем, кстати, писал и грузинский философ, наш современник Мераб Константинович Мамардашвили: «Есть смерть, и есть – мертвая смерть…»

Поставив будильник на полку, я ненароком окинул и тот немалый ряд пустых разноцветных, разной формы и объема, красочных бутылок, плотно, одна к другой, стоящих на ней.

Причем каждая из них несла в себе, а точнее, с собой, какую-то историю. Обычно – веселую, праздничную!..