Былое и выдумки

Сколько новых вывесок на стенах! Прежде всего – банки, банки, банки. Назначение банка – торговать деньгами. Вот не думала, что в Москве аж такой завал этого товара! Стрелки с пышными названиями банков указывали в большие и малые здания, во дворы, в заброшенные переулки, вверх на этажи, вниз в полуподвалы, направо, налево, за углом и в арку. А уж пунктов обмена валюты сколько! У этих даже и названий не было. Просто «currency exchange», либо «eshange», либо лаконично и смело «chang!». Но иностранные слова больше для понту, иностранец в «пункты» ходил редко – то ли обмана боялся, то ли трущихся вокруг мальчиков с накачанными плечами – а больше местные обыватели, делающие свой мелкий бизнес на разнице курсов.

Бизнес! Магическое слово. Такие понятия, как «дело», «предприятие», «контора», начисто вышли из моды, кругом царил бизнес, бизнесмены – и офисы. Искала я как-то полузабытого знакомого в заросшем лебедой переулке при Садовом кольце, спросила наудачу женщину, вышедшую из нежилого на вид дома. «Всех выселили», – ответила женщина. «А здесь теперь что, конторы?» – спросила я. «Какие еще конторы», – снисходительно ответила она. – Офисы тут, женщина, офисы!»

Ну а в «офисах» – «бизнесмены». Кавычки поставлены вовсе не из презрения – бизнесмены эти ворочали порой миллионами долларов – а из-за гротескного несоответствия знакомых слов возникшей действительности. Один мой приятель-химик, сглупа сунувшийся в «бизнес» и чудом выскочивший из него без фатальных потерь, взялся было посредничать в перепродаже килограмма некоего стратегического металла. «А чей это был килограмм? И кто его у кого покупал?» – спросила я. Задумался мой приятель, но объяснить не смог. Страстное зарабатывание денег на торопливой перепродаже всяческого неизвестно кому принадлежащего добра происходило мгновенно, и так же мгновенно мог испариться офисный фантом с секретаршами, компьютерами, факсами, телексами и кожаным креслом президента компании. Где-нибудь в центре, на пятом этаже полупустого дома с крошащимися стенами, проваливающимися лестницами и неработающим лифтом останется чистенько отремонтированное помещение с красивой табличкой на двери, а президент укатит в неизвестном направлении на своей «иномарке».

Иномарка! Еще одно магическое слово, утратившее свое первоначальное значение. Нет, оно, конечно, по-прежнему означало «автомобиль иностранной марки», но сокращение это перешло как бы в иное, высшее измерение, приобрело самодостаточный смысл – в газетах и по телевидению говорили: «Ехали несколько легковых машин и две иномарки». И какие иномарки! Нескончаемо длинные белые «линкольны», тонконогие деликатные «сузуки», солидные «БМВ» и «мерседесы», неизвестные мне вишневые лимузины со скошенными лбами лихо скакали по исковерканным московским мостовым, лавируя между полуметровыми выбоинами и торчащими над поверхностью крышками люков. И в каждом – бизнесмены, бизнесмены, бизнесмены… Порой бизнес в том и заключался, чтобы съездить за границу и там неисповедимыми путями приобрести автомобиль. B газетах этот процесс назывался поэтично: «рождение иномарки».

Стало много машин – нужны гаражи. Появились в Москве и гаражи! Их звали здесь «мыльницами» – маленькие коробочки из рифленого железа, с откидывающимся передком, куда и загоняется на ночь машина. «Мыльницы» стоят плотными рядами в просторных московских дворах, и по ночам дворы оглашаются цивилизованным воем многообразных сигнальных систем. Иногда воют просто с тоски, но часто и по делу: народные умельцы навострились утягивать эти «мыльницы» вместе с содержимым.

И запчасти к машинам есть! Стрелочка с очередным магическим словом «шиномонтаж» приведет желающих к одному из многочисленных вагончиков, бараков и складов, как по волшебству возникших в различных углах города, где, были бы деньги, умельцы поставят любую деталь, любое усовершенствование, любое украшение, ну, а при оказии, может, и вынут то да се.

Те же из обывателей, которые не доросли пока ни до иномарок, ни даже до автомашин – а таких все еще было подавляющее большинство – метались по городу с ручными тележками. Где они их добывали – неизвестно, в магазинах их не видатъ, но остроумие и разнообразие конструкций было значительное. От легоньких складных, двухколесных, с резиночками и веревочками, до мощных тяжеловесов из сваренных труб. Тележки волокутся по разбитым тротуарам, скачут по ступенькам подземных переходов, в метро поднимаются над головами, чтобы проскочить сквозь автоматические воротца, – и все нагружены до предела.

А чем же? Что и куда москвичи в таком количестве везли?