Быт и нравы царской России

Вот как характеризует моральное состояние России в период польской интервенции свидетель ее ужасов Авраамий Палицын: «Россию терзали свои более, нежели иноплеменные: путеводителями, наставниками и хранителями ляхов были наши изменники… Вся добыча принадлежала ляхам: они избирали себе лучших из пленников, красных юношей и девиц, или отдавали на выкуп ближним — и снова отнимали, к забаве россиян!.. Святых юных инокинь обнажали, позорили; лишенные чести, лишались и жизни в муках срама… Были жены прельщаемые иноплеменниками и развратом; но другие смертию избавляли себя от звериного насилия. Уже не сражаясь за отечество, еще многие умирали за семейства: муж за супругу, отец за дочь, брат за сестру вонзал нож в грудь ляху. Не было милосердия… всех твердых в добродетели предавали жестокой смерти; метали с крутых берегов в глубину рек, расстреливали из луков и самопалов; в глазах родителей жгли детей, носили головы их на саблях и копьях; грудных младенцев, вырывая из рук матерей, разбивали о камни. Видя сию неслыханную злобу, ляхи содрогались и говорили: что же будет нам от россиян, когда они и друг друга губят с такой лютостию? Сердца окаменели, умы омрачились… Гибли отечество и церковь… скот и псы жили в алтарях… на иконах играли в кости… в ризах иерейских плясали блудницы. Иноков, священников палили огнем, допытываясь их сокровищ; отшельников, схимников заставляли петь срамные песни, а безмолствующих убивали… Граждане и земледельцы жили в дебрях, в лесах и в пещерах неведомых, или в болотах, только ночью выходя из них осушиться… матери, укрываясь в густоте древесной, страшились вопля своих младенцев, зажимали им рот и душили их до смерти. Не светом луны, а пожарами озарялись ночи: ибо грабители жгли, чего не могли взять с собою, домы и все…»{174}.

Отрезвление и торжество России

Критическая ситуация, в которой оказалась Россия, заставила Василия искать выход из положения. Такой выход был в заключении мира со Швецией. В Выборге был подписан мирный договор[175] или скорее это было возобновление мирного договора 1595 г. Вскоре поляки с Лжедмитрием узнали, что шведы соединились с россиянами и что князь Михаил Скопин-Шуйский ведет войско к столице и побеждает. С этого дня уже никто больше не бежал к Лжедмитрию. Шведов и россиян объединяла общая ненависть к полякам, так что этот союз был естественным.

В два месяца князь Михаил Шуйский очистил все от Новгорода до Москвы. Войско Михаила постоянно укреплялось. Народ словно проснулся, освобождаясь от обмана. Город брался за городом. Михаил везде гнал поляков и вскоре занял Александровскую слободу и наладил сообщение с Москвой.

Троице-Сергиева лавра, осаждаемая 16 месяцев поляками, была освобождена Михаилом и опять показала пример бескорыстного служения России, отдав войску все, что у нее еще было в закромах.

Двадцатитрехлетний юноша Михаил Скопин-Шуйский сделал то, чего не смог сделать шестидесятилетний Василий, который остался почти без царства, окруженный предателями. Он сумел собрать новое войско, найти союзников и восстановить целостность России от запада до востока.

Но Россия еще не освободилась от врагов до конца, и князь Михаил, который равнодушно принимал почести и славу, требовал царского указа для завершения дела, разбить Лжедмитрия в Калуге и изгнать Сигизмунда из России, а также очистить юг. Для этого было достаточно и войска и патриотического порыва, но простая человеческая зависть помешала Михаилу закрепить успех и полностью освободить Россию.

Черная зависть

Князь Михаил верно служил царю и Отечеству, и, обладая высокой нравственностью, не стремился к власти и был далек от мысли претендовать на престол. Первым озвучил мысль о том, что Михаил более достоин престола, чем Василий, думный дворянин Ляпунов, который однажды уже изменил Шуйскому. И сделал он это подло. Он вдруг торжественно, от имени России предложил Скопину царство, льстиво называя его в письме единственно достойным короны; Василия же ругал. Грамоту Михаилу передали рязанские послы. Не дочитав грамоту, Михаил порвал ее, велел схватить послов как мятежников и передать царю. Послы упали Михаилу в ноги, плакали, винили Ляпунова и клялись в верности Василию. Князь отпустил послов и не стал вредить Ляпунову, но его тут же оклеветали: Василию донесли, что он великодушно милует злодеев, которые предлагают ему измену и корону.

Царедворцы, способные только на подлость, для которых собственное благополучие всегда было важнее государственного, начали внушать Василию, что юный князь опасен для трона и что его в России уважают теперь больше, чем самого царя; что народ и войско прочат его в цари. Первым наушником был князь Дмитрий Шуйский, любимый брат Василия, надеявшийся, может быть, на престол Василия, у которого не было наследника[176]. Он говорил брату, что Михаил находится в заговоре с народом и уже ведет себя как царь.

Князь Михаил, узнав о клевете на него, попытался объясниться с царем, но Василий сомневался, так как уже был заражен недоверием.