Бывшая Ленина

— Да, спасибо, очень приятно, — согласилась мама тихо и умоляюще повысила голос: — Переночуй, куда на ночь-то. И электрички не ходят уже.

— Да тут ехать полчаса максимум, а утром и днем как раз дольше будет.

— А у нас и ехать не надо, — неожиданно вступил папа. — Чего спешить-то? Сейчас с мамой вместе напечете, ну или мама сама, да, Лена?

Мама поспешно закивала. Папа продолжил:

— Ей это без проблем, она ж… Да, а с утра встанешь и рванешь к Ксюшке. Места у нас полно, твоя кровать застелена. А хочешь — можешь к бабушке… Бывшая Ленина твоя теперь, так, Лен?

Он требовательно посмотрел на маму. Мама на миг поджала губы, с усилием рассмеялась и сказала:

— Конечно. И ходу тут пять минут, папа отвезет. Пора в наследство вступать.

— Нет! — выпалила Саша, подумала, что надо бы помягче, но не придумала, как, просто повторила чуть тише: — Нет.

И помотала головой.

Мама с папой опять переглянулись так, что стало больно. Мама нерешительно уточнила:

— То есть прямо сейчас уже едешь?

— Ну да, такси же сразу подойдет, да? — Саша открыла приложение в телефоне, несколько раз тюкнула пальцем по экрану и торжествующе констатировала: — Вот, через три минуты, ехать тридцать семь минут, триста сорок рублей, ерунда.

— Так, — решительно сказала мама, вставая. — Обожди вызывать, не три минуты, а чтобы пять-семь. Я котлеты соберу.

— Мамуль, ну какие котлеты, я же к Ксюшке, у нее завтра стол и вообще!

— Стол завтра, а ужинать сегодня, и завтракать тоже, завтра то есть, — отрезала мама. — Щей налить? У меня бидончик специальный есть.

От щей Саша отбилась, от остального не смогла — в том числе и от того, чтобы папа довел ее до такси. В лифте они молчали. Саша сперва пыталась понять, не сильно ли обиделась мама — вроде нет, и обнимала на прощание как обычно, а то ведь она и обнимать, и молчать умеет с особеннейшим значением, не забыли, — потом попыталась как-то завязать узелком на оперативке необходимость позвонить Ксюшке, едва сядет в такси, — а то нагрянет как снег, а у той опять кавалеры, раз соседка свалила, и сиди всю ночь на кухне, чтобы не слушать, как охают и хихикают.

Любоваться, как в трусах на кухню за пивом выбегают, все равно придется. Хотя Ксюшка, конечно, скорее сама на балконе ляжет, чем Сашу обидит. Или между собой и кавалером положит, легко. Девушка с высочайшей оценкой подружеского долга.

Саша усмехнулась и поспешно натянула на нос шарф. Они уже вышли из подъезда. Ветер с вечера переменился, дул теперь не с северо-запада, а почти с юга, так что свалочная вонь должна была ослабнуть — но после домашних ароматов и облегченная версия смрада проткнула Саше переносицу вместе с глазными яблоками.

Настроение упало. А папа добил.

В двух шагах от уже подъехавшего такси он придержал Сашу за руку. Саша решила, что это знак для прощального объятия, но папа отстранился и сказал:

— Саньк, бывшая Ленина правда теперь твоя, ты имей это в виду.

Саша закивала и торопливо пробормотала:

— Ну да, спасибо, но я где, а она тут. Пусть стоит пока, ждет, что ли.

— Ну вот я про это, — сказал папа, странно косясь по сторонам. — Чего ей стоять. Можно же сдать, ты не против?

Саша пожала плечами, а папа продолжал:

— Ну или там другие варианты. Если человек будет жить — ты не против?

Саша насторожилась.

— Пап, какой человек? Знакомый, в смысле? Ну если вам нужно, то ради бога, конечно…

— Может, знакомый. Может, и я сам. Можно?

Он наконец посмотрел на Сашу, и опять глаза его были другими.

Саша сморщила нос, чтобы не заплакать, и хотела спросить: «Пап, ты мне мамку новую нашел, что ли?» — но спросила другое, очень медленно и ровно:

— Пап, ты хочешь, чтобы у меня была семья, дети, муж, и так всю жизнь?

Папа неуверенно улыбнулся, и лицо его снова застыло. Саша пояснила:

— Не сейчас, в смысле, а вообще — то, что с любимым человеком до старости вместе, внуки там и так далее?

— Санька, ты дура, что ли? — уточнил папа. — Что за вопросы?

— Ну вот. И я хочу, честно. Не пугайся, нету пока такого человека, вы первые узнаете, если будет. Но просто… Короче, Лизка мне говорила то, что если родители в разводе, то и дети обязательно разведутся. И она…

— Дура твоя Лизка.

— И она права, наверное. Анька, помнишь, классом старше училась — она в разводе уже, и Кирилл ваш, которого вы мне в пример всё, и… Короче, это правило такое: если родители курят, то ребенок у них может быть некурящим, но на самом деле нет, исключение подтверждает, а курить почти каждый будет.

— Так мы не курим…

— А если родители развелись, то и ребенок разведется. И знаешь, пап, в чем разница между мной и тобой, ну и мамой? У тебя родители не разводились. У мамы тем более, там сложно, я помню. Но если вы разведетесь, то это только ваша вина будет. А если я разведусь — то это вы виноваты. Ты уж прости, но только так получается.

— Саньк, так нечестно, — негромко сказал папа.

— А то, что так — честно? — спросила Саша тоже негромко.

Папа помолчал, с тоской посмотрел на удивительно чистое, не совпадающее с запахом, небо и на окна своего дома, и сказал:

— Не могу я больше, Санька. Ты же видишь, какая она.

— Какая? — спросила Саша зло.