Чада, домочадцы и исчадия

Если я не могу показать книгу, это не значит что я не могу показать отдельные слова, а потому, вооружившись местными письменными принадлежностями, а именно — берестой и кусочком угля (полцарства за шариковую ручку!) — я принялась осваивать старославянскую грамоту. А именно — переписывать отдельные совсем непонятные слова, чтобы потом уточнить их значение и произношение.

В конце концов, самый первый заговор в книге был “на здоровье”. Этот мне точно пригодится.

Сгустились сумерки, Гостемил Искрыч накрыл на стол, и мы сели втроем. Богатырь занимал много места (что не удивительно) и с ним как-то даже совсем пропало ощущение одиночества посреди темного-страшного леса.

— Спасибо, Илья. За работу.

Мне хотелось расспросить его. Но так о многом, что я терялась и не знала с чего начать. Еще бы — такой идеальный источник информации (и местный, и богатырь, и до кучи еще и ведьмин сын!), и при этом весь мой! В смысле — не убежит никуда.

Может как раз про мать и спросить? Или про дружину? Точно ли мне не ждать эту самую “рать”, а то вера в мои силы конечно льстит. Но я бы на серьезную огневую мощь не рассчитывала хотя бы потому, что стоит помнить, что мы, люди из далекого параллельного будущего, существа изнеженные и ко всяким битвам не привыкшие. Таракана-то прихлопнуть надо смелости набраться, а у богатырей с тараканами общего разве что усы, и то не у всех.

Илья кивнул — на здоровье, мол, и совершенно неожиданно сам вдруг заговорил.

— Ты, ма… — под моим уже далеко не первым мрачным взглядом он вдруг что-то наконец осознал, осекся, с усилием затолкал в себя ненавистное обращение и поправился: — Премудрая, к соседкам никак ездила?

— Угу, — буркнула я, загрустив от напоминания, и уныло ковырнула еду ложкой.

— А чего злая воротилась? Полаялись?

— Если бы! — в сердцах воскликнула я, вскидывая на него глаза. — Я бы хоть тогда причину знала, чего они меня невзлюбили! Стоило показаться только, а Прекрасная уже смотрит на меня как… как… как на жабу болотную! А я в душе не чаю, что я ей сделала? Или и тут моя предшественница потопталась?

Илья смотрел на меня, молчал. Взгляд не отводил, будто размышлял над чем-то. А потом он все же заговорил, осторожно подбирая слова.

— Ты, если позволишь, Премудрая… знамо там, откуда ты, другие порядки, свои устои, но я расскажу, как у нас заведено, и уж прости, коль нос не в свое дело сую. Да только ты ведь помнится, к ним поехала, как сейчас есть? Ни наряда не поменяла, ни подарка не захватила поклониться добрым соседям. Не принято у нас так. Знакомиться без подарка, да и в ответ не отдариться. Матушка тебя, думается, тоже без радости встретила.

Раздражение и обида, возбухнувшие во мне при напоминании о поездке, мгновенно сдулись. Первая возмущенная мысль: “да откуда бы мне это все знать?!” — тоже промелькнула и канула. Знать, может, и неоткуда, а незнание законов не освобождает от ответственности. Вряд ли бы я сильно обрадовалась кому-то, кто зашел бы в мой дом, открыв двери с ноги, прошлепал грязными сапогами по коврам и пнул кошку (которой у меня нет, но мыслеобраз почему-то дорисовал!). А, судя по словам Ильи, примерно так моя поездка и выглядела.

Мое вытянувшееся лицо Илья оценил правильно.

— Ты не расстраивайся, Премудрая. Ошибку тебе простят. Ошибки все совершают.

— Илья! — взмолилась я, решившись. — Илюшенька! Ты мне поможешь? Со всеми этими вашими правилами да обычиями, пока я тут? Это недолго. Я вот разберусь, как тебя расколдовать, и сразу обратно, честно-пречестно.

— Да какой из меня советник при тебе, Премудрая? — богатырь неожиданно смутился.

— Какой есть, другого не дали, — отрезала я, и мужчина явно загрустил, познав на своей шкуре неизвестное ему выражение “инициатива наказуема”.

Гостемил Искрыч рядом довольно улыбался, оглаживая бороду. Как я подозревала, ему лезть к хозяйке с назойливыми советами не позволяла его магическая натура, и он был крайне рад, что я эту должность кому-то делегировала.

Какой советник, какой советник… а с кем мне еще советоваться, с конем что ли?!

Хотя этот будет рад, ой, рад…

После ужина спать еще не хотелось. Я приткнулась в углу, на лавках, вооружившись снова книгой и записями. Домовой хлопотал по дому. Илья посидел немного, покрутил головой, а потом не выдержал, поднялся, и тоже за работу принялся — перила починил, сундука крышку…

Я смотрела как возится-мастерится сын Искусницы, и пришла в мою темную голову светлая мысль.

— Илья! А давай ты мне кровать сделаешь?

— Чего тебе сделать, Премудрая? — удивился богатырь.

— Кровать! Это такая особая лавка, чтобы спать, но не у стены. Я тебе нарисую.

А то я с вашими сундуками за время пребывания здесь радикулит с остеохандрозом заработаю… да и узко. Как на детской кроватке лежишь и свалиться боишься. И, в конце концов, должна я, как любая уважающая себя попаданка внести вклад в развитие местной жизни. Что поделать, если у меня ни медицинского образования, ни инженерного?! Что могу, то несу!

Я задумчиво потеребила завязки на рукавах рубашки. Пуговицы вот еще до них донести надо… но будем решать прогрессорские проблемы постепенно!