Чайка - принцесса с гробом. Книга 1 (ЛП)

Лишь свистел тяжелый молот, которым на огромной скорости продолжала размахивать Акари.

— Так что готовься превращаться в ч...

— А-а, я понял, я все понял! — спешно отозвался Тору.

Он понял, что его сестра действительно могла прибить его насмерть. Чучелом ему становиться тем более не хотелось. Работать, правда, тоже, но он понимал, что торговаться за сон уже поздно — надо продумать, как сбежать отсюда подальше.

— Давай лучше это самое, ну, э-э, позавтракаем, что ли.

— У нас больше нет еды, — сказала Акари, опустив, наконец, молот. — Я ведь тебе вчера вечером сказала, что мы доедаем последнее.

— П...правда?

— Я верю в то, что мой любимый проницательный брат не забывает такие слова.

— ...

Тору посмотрел в потолок и протяжно вздохнул.

Если честно, он действительно не помнил, говорила она это за ужином или нет. Он давно привык пропускать ее кухонные разговоры мимо ушей и тем более их не запоминал.

— Брат... — Акари вновь подняла молот.

— Понял-понял, пойду, поищу что-нибудь к завтраку!!!

Просвистевший в воздухе молот Акари остановился за мгновение до того, как пробил бы вопящее лицо Тору насквозь.

***

Он шел по улице и то и дело ощущал на себе пронзительные взгляды.

Это чутье у Тору было развито превосходно, и потому такие взгляды раздражали его больше всего на свете. Но в то же время он осознавал, что он здесь не только новенький, но еще и отчетливо не вписывающийся в обстановку. И поэтому жаловаться не никакого смысла.

— ... — рефлекторно вздохнул он.

Справа стоял покосившийся дом. И слева тоже. Обветшалые дома тянулись вдаль, насколько хватало глаз. Не будь вокруг людей, эти старые обшарпанные здания можно было бы с легкостью принять за руины. Дома с облезшей краской и трещинами в стенах казались шикарными — в большинстве своем они были именно что покосившимися. У каких-то отсутствовали крыши, и от дождя и ветра их защищали водостойкие покрывала, вымазанные жиром. Конечно, жить в таких домах небезопасно... но жить, как известно, приходится по средствам.

Если что-то и не отдавало упадком, так это воздух.

Конечно, воздух, наполняющий эти улицы, нельзя назвать ни изысканным, ни чарующим... но он был наполнен жизнью, вернее, запахом грязи и бодрости.

На этой улице постоянно сам по себе возникал рынок.

Именно поэтому здесь и ходило на удивление много людей... которых ждали даже не магазины, а деревянные коробки, с разложенными на них «товарами», которые назвать этим словом можно было с натяжкой. Повсюду виднелись мужчины и женщины, торгующие и всяким хламом, и дикими овощами, и непонятно каким мясом. Среди толп взрослых бегали смеющиеся дети, одетые в лохмотья, и хрюкающие свиньи, которых выпускали из домов, чтобы они искали на улице съедобный мусор.

Их страны пали.

Их улицы сожгли дотла.

Их друзья и родители погибли.

Но... пока эти люди были живы, они не могли сдаться. Те из них, кто не впал в пучину отчаяния и не поставил точку в собственной жизни собственноручно, пили грязь, грызли корни, но жили. Это место полнилось такими сильными духом людьми. Именно поэтому, несмотря на всю суматоху, воздух здесь переполняла жизнь.

И именно поэтому... Тору так выделялся на их фоне.

Он был как всегда угрюм, как всегда апатичен, и казалось, что даже воздух вокруг него начинал пахнуть закатом и упадком.

— ...

Он шел по южной окраине Дельсоранта, столицы этого региона. В подобных кварталах жили беженцы.

К счастью — если так, конечно, можно сказать — после затяжной войны в городе хватало заброшенных домов, потерявших своих жильцов. Многие из беженцев приходили сюда из других стран и регионов, ремонтировали заброшенные дома и селились в них.

Конечно же, коренные жители города не очень радовались переселенцам, но и не пытались активно с ними бороться. Осознание того, что наступил долгожданный мир, и жизнь продолжается, привело к тому, что понятие взаимовыручки не только начало возвращаться в умы горожан, но и помогало им преодолеть разницу в положении.

Это было время послевоенного хаоса.

В большинстве стран правители, знать и рыцари занимались восстановлением политических систем, а до жизни простых людей у них не доходили руки. Поэтому бедняки не ждали помощи свыше, а организовывали все сами. В воздухе улиц словно витала атмосфера борьбы за каждый день существования.

Заброшенный дом, в котором поселились они с Акари, тоже находился в этом квартале беженцев.

Полгода они провели в скитаниях в поисках места, которое можно будет назвать домом. Естественно, что в конце концов они оказались в уголке Дельсоранта, в районе, куда стекались все остальные беженцы.

Они с сестрой жили вдвоем.

Они не знали о том, где были их родители и родственники.

Вскоре после окончания войны всю их семью раскидало по свету, и они не знали даже того, остался ли в живых кто-то, кроме них. Впрочем, из родных мест все они уходили в полном облачении, и многие из них были крепкими и храбрыми людьми, похожими на остальных беженцев, так что, наверное, они выжили и поселились где-то еще.

— Батюшки, Тору, — подала голос старушка, сидевшая у обочины на стуле и плетшая корзины.