Чайка - принцесса с гробом. Книга 10 (ЛП)

Мальчик словно разглядел его мысли, кивнул и продолжил:

— Ты тот, кто будет править и управлять половиной этого мира.

— Половиной?..

«Править». «Управлять».

Если задуматься о втором слове, можно прийти к выводу, что рядом со словом «половиной» ему делать нечего. Управлять должно чем-то целостным, потому что в противном случае неуправляемая часть будет непредсказуемо влиять на часть управляемую и тем самым обесценивать усилия.

Однако…

— Именно. Половиной, — подтвердил мальчик. — Править всем не дозволено. Может, тебе и хватило бы сил… но подобный исход нежелателен.

— …

Он нахмурился.

Он не понимал.

Но…

— Смысл твоего существования — править половиной мира, — провозгласил мальчик.

Мальчик говорил настолько твердым голосом, будто оглашал очевидную истину… И его собеседник молча кивнул в ответ.

Он не испытывал недовольства. Человеческих чувств он не ведал.

Раз ему сказали сделать нечто, что не слишком его затруднит, он так и поступит.

А затем…

— …

Он заметил, что мальчик исчез.

Но он уже знал свой путь. Уже не сомневался.

Править половиной мира. Сделать ровно все необходимое для того, чтобы добиться этого. Могло показаться, что задача его поистине грандиозна, но он не боялся. Опять же, этим чувством он просто не обладал.

Потому…

— Половиной мира… — повторил он, вкладывая в слова буквальный смысл. Его совершенно не волновали замыслы того, кому слова принадлежали.

Первым делом нужно выбраться и постичь мир.

Он пошел к выходу, по пути наступив на труп.

Он прошелся по нему, словно по песку или камню. Лишь много лет спустя он, наконец, понял, что в тот день наступил на тело той, кого по меркам мира следовало называть «матерью».

***

Его воспоминания не тускнели.

И неважно, сколько лет осталось позади — десятки, сотни или еще больше. Он в мельчайших подробностях помнил все, что с ним происходило. Его таким создали.

Поэтому он мог освежить в памяти любой день.

В том числе тот, с которого все началось.

— Хм…

Артур Газ разместился на чудом уцелевшем троне (некогда принадлежавшем князю Хартгену) и проверил самого себя.

Он начал прокручивать мысли, проверяя, связаны ли воспоминания друг с другом, нет ли в них разногласий, не прерываются ли нити размышлений. Он успешно избавился от своего тела, отфильтровал и отбросил все лишнее, переродился в желанную форму… однако метод выбрал достаточно грубый и неожиданных последствий исключить не мог.

В работоспособности тела он более-менее убедился во время битвы с «апостолами», за исключением долговечности, которая ему в этот раз и не требовалась. Достаточно лишь того, чтобы тело прожило до следующей фазы плана.

Серьезных провалов в памяти он не нашел.

Примерно половину своей жизни он помнил в мельчайших подробностях. Конечно, нельзя сказать, что перерождение прошло совсем без потерь, ведь его останки использовали в качестве магического топлива… Однако все необходимые узлы, связывающие сознание Артура Газа, не пострадали, и мелочей он потерял не так уж много.

— …

На губах Артура Газа мелькнула натянутая улыбка.

Вокруг него кружились смутные образы, похожие на порожденные проекторами иллюзии.

Когда он создавал барьер, чтобы оградиться от незваных гостей, немного материи оказалось рядом с ним. Теперь она демонстрировала воспоминания, покинувшие сознание Артура.

Разумеется, это всего лишь случайность, а не его замысел.

Артур отнюдь не сумасшедший и не стал бы сознательно показывать другим собственную память.

Но…

— Это же… — обронил Син, ошарашенно глядя на иллюзии. — Выходит, рассказы о том, что Проклятый Император жил три… нет, пять столетий…

Он не мог разглядеть детали, но наверняка заметил, что смотрит на пейзажи далеко не современные… и видит сцены, которым уже много сотен лет. Скорей всего, в водовороте иллюзий мелькали личности, которых Син знал по урокам истории.

— Строго говоря, этому телу 608 лет, — заявил Артур Газ, указывая пальцем на себя. — Предыдущее совсем одряхлело, так что я его пересоздал.

Он выглядел заново родившимся.

Или, если точнее… заново переродившимся.

— Но с точки зрения непрерывности воспоминаний, мне 1788 лет, — хладнокровно произнес Артур, обращаясь к ошеломленному диверсанту.

***

Близился вечер.

На деревенских улицах сновали люди, спешившие домой после окончания работ.

Вчерашний день не отличался от сегодняшнего. Сегодняшний — от завтрашнего.

За пять послевоенных лет люди привыкли к тихой жизни. Каждый безосновательно полагал, что сегодня на мир опустится такая же ночь, что и вчера. Безусловно, мир не назвать неизменным, но людям казалось, что основополагающие законы не могут просто так взять и измениться — солнце, подобно волнам прибоя, так и будет появляться и исчезать каждый день, а время будет идти своим чередом. Можно даже сказать, люди достигли просветления и отныне считали, что любые изменения могут быть лишь поверхностными.

Но…

— Пап…

Возвращавшийся с поля ребенок замер на месте.

Его отец, мечтавший поскорее добраться домой и отдохнуть, сделал еще несколько шагов, затем тоже остановился и раздраженно взглянул на сына.

— Чего встал? Быст…

— Что там?

— Чего такое?