Чайка - принцесса с гробом. Книга 9 (ЛП)

В дверях стоял облаченный в серое диверсант Субару.

Акари знала, что члены их клана почти никогда не показывают своих чувств. И действительно, диверсант никак не отреагировал ни на открывшееся зрелище, ни на слова Акари.

— Принцессы вызывают вас.

— …

Чайка прекратила извиваться и посмотрела в глаза Акари.

Принцессы — дочери князя Хартгена?

Но… зачем им они?

— Не медлите. Мне разрешили сломать вам пару пальцев, если не будете слушаться, — добавил диверсант равнодушным голосом, которым рассказывают о бытовых делах, а вовсе не высказывают раздражение.

Скорее всего, с его точки зрения, и ломать пальцы, и отрезать их, и даже головы рубить — привычная работа. А раз так, нечего из-за нее раздражаться.

Спорить с ним бессмысленно.

— Х-хотя бы руки…

— Знаю.

Чайка извернулась змеей и все же смогла вызволить руки из окружения. Пока она возилась и поднималась с пола, Акари уже успела встать. Нива же повисла на Чайке, словно котенок… но ей сложно что-либо объяснять.

— За мной, — все так же равнодушно скомандовал диверсант Субару.

***

Тору шел по коридору, ведущему на арену, и держал руки на зачехленных комбоклинках.

Ему подарили их больше десяти лет назад.

Клан Акюра, в отличие от Субару, признавал, что диверсанты отличаются друг от друга силой и склонностями. Они считали, что люди с самого рождения одарены разными талантами, и лучше всецело развивать новых диверсантов, чем пытаться уравнять.

Другими словами, у каждого диверсанта есть своя ниша.

Половая разница и отличия в умениях привели к тому, что Тору достались стилеты, а Акари — молот. Этим их различия не ограничивались — Акари, например, куда лучше разбиралась в фармацевтике.

«Да уж, у каждого есть сильные и слабые стороны…» — подумал Тору, насмехаясь над собой.

— Кстати, Тору, — вдруг заговорила Фредерика, шедшая рядом. — Мы в этот раз по той же тактике действуем?

— ...Наверное.

Тору убрал руки с клинков и задумался.

Фредерика спрашивала не просто так. Обстоятельства сильно изменились.

Людям князя уже не нужно, чтобы Тору побеждал в чемпионате. Им больше не нужны пешки, которые могли бы устранить других Чаек и похитить их останки.

Строго говоря, сейчас уже необходимо задуматься о том, чтобы признать поражение еще до начала боя и поскорее покинуть турнир.

Будь Тору правильным диверсантом, действовавшим с точки зрения выгоды, он бы наверняка так и сделал. Затем бросил бы всех Чаек и сосредоточился на сборе останков.

Этот план претворить в жизнь проще остальных. Поэтому, с точки зрения диверсанта, он единственно правильный.

Вот только…

Скорее всего, поступать правильно по такому принципу само по себе неправильно.

Ведь таким образом Тору признал бы, что не может совершить то, чего не смог бы совершить как диверсант.

Красная Чайка сказала, что ей нужен не диверсант Тору Акюра, а просто Тору.

Что ему не обязательно быть диверсантом.

Даже наоборот…

«Я не должен быть диверсантом», — поймал себя на мысли Тору и слегка удивился.

Разве не он сам столько времени убеждал себя, что должен поступать так или иначе, «ведь я же диверсант»? Подобно ключевым словам «Железнокровия», эти слова загоняли его в рамку, которая позволяла сосредоточиться и направить усилия в нужное русло.

Но если рамка уже не отпускает тебя, то и слова правильнее называть проклятием.

«Я должен так поступать».

«Я должен таким быть».

Он постоянно убеждал себя в этом…

— Хотя, нет. Немного поменяем.

— И как?

— Я буду сражаться по-своему. Не ограничиваясь стилем диверсантов.

— …

Фредерика окинула Тору изумленным взглядом.

А затем…

— Я, конечно, не знаю, что на тебя нашло… — девушка-драгун склонила голову. —

Но я рада.

— Почему? — Тору свел брови и посмотрел на напарницу.

Редко когда Фредерика говорила о своих чувствах.

— Все-таки мне хочется… чтобы мужчина, одолевший меня, выглядел именно так.2

— ...Так это как?

Тору похлопал себя по лицу, чтобы прийти в чувство, затем глубоко вдохнул.

И…

***

Чайка услышала, как рядом что-то копошится, и открыла глаза.

Она и сама не заметила, как уснула. Даже когда за окном воцарилась ночь, боль никак не давала заснуть… но похоже, та мазь, что оставил Тору, все-таки подействовала.

Чайка моргнула и приподнялась.

И тогда…

— ?!

Она вдруг наткнулась взглядом на Давида, стоявшего возле кровати.

Несмотря на свои раны, он уже облачился в броню.

Он явно куда-то собирался.

Конечно, он уже не истекал кровью, но раны его толком не затянулись. Одно неосторожное движение — и они снова откроются. Более того, он еще наверняка не восстановил силы после битвы.

Как и Чайка.

Поэтому…

— Давид? Безум…

— Ничего, Чайка. Спи, — непринужденно сказал Давид, словно ничего серьезного не происходит.

Однако Чайка заметила, что голос его звучал необычно, будто он говорил с трудом. Похоже, он пересиливает себя. Скорей всего тело его отзывается болью при каждом движении. В каждом слове слышится напряжение.

— Давид, безумие, прекрати, — приказала Чайка, садясь на кровать.

Наемники беспрекословно следуют приказам хозяев.

Но…

— Прости, но я ослушаюсь, — ответил Давид, поднимая копье. — Пока ты спала, приходил человек князя.

— ...Э?