Чайная роза

— Кейт, — снова сказал он, на этот раз еле слышно. — Послушай меня… под подкладкой моего старого чемодана лежат два фунта. Парни с «Оливера» соберут кое-что; не отказывайся. Деньги тебе понадобятся. — Кейт, боровшаяся со слезами, кивнула. — Напиши Майклу и сообщи ему… — Очередной приступ боли заставил его замолчать. Падди застонал и стиснул ее руку. — Сообщи ему о случившемся. Он пришлет денег. И проверь, чтобы меня не похоронили с обручальным кольцом. Оно лежит в блюдечке на каминной полке. Возьми его и заложи.

— Нет.

— Сделай так. Это всего лишь кольцо… — с силой сказал он.

Кейт кивнула, и Падди опустился на подушку. Она порылась в кармане, нашла платок, вытерла глаза и снова повернулась к мужу. Грудь Падди перестала вздыматься, лицо было спокойным. Он умер.

— Ох, Падди, нет! — крикнула она и упала на тело мужа. — Не бросай нас! Пожалуйста, пожалуйста, не бросай нас!

Фиона видела лицо отца, слышала плач матери и понимала, что ее мир рухнул.

Глава десятая

— Фиона, милая, съешь хоть что-нибудь, — взмолилась Роза Бристоу. — Немного тушенки или сандвич…

Фиона, сидевшая за кухонным столом, слабо улыбнулась.

— Не могу, тетя Роза.

— Детка, тебе нужно поесть. На тебе одежда мешком висит. Хоть кусочек. Давай, девочка. Джо рассердится на меня, если увидит, что от тебя остались кожа да кости.

Фиона сдалась и разрешила Розе дать ей тарелку мясной тушенки — только для того, чтобы доставить удовольствие будущей свекрови. Девушка не испытывала чувства голода и сомневалась, что когда-нибудь испытает его снова. Кухня была полна еды. Соседи приносили запеканку, булочки с сосисками, похлебку, холодное мясо, картошку, вареную капусту и содовый хлеб, поэтому продуктов для семьи покойного и оплакивающих его хватило на все три дня поминок. Видя, что Роза не сводит с нее глаз, Фиона поднесла ко рту кусочек тушенки, прожевала и проглотила.

— Вот и умница. Доедай, а я наведаюсь к твоей матери. Он — в смысле Джо — скоро будет здесь. Я отправила ему письмо два дня назад. Не волнуйся, милая, он приедет.

Миссис Бристоу ушла с кухни в гостиную, чтобы позаботиться о людях, пришедших с Фионой и ее родными с церковного кладбища, чтобы помянуть покойного. Фиона положила вилку и закрыла лицо руками. Она снова вспомнила отцовские похороны. Долгий путь к могиле, гроб, опускающийся в яму, ноги матери, подогнувшиеся в тот момент, когда священник бросил на крышку горсть земли. Ее отец провел свою последнюю ночь под крышей церкви, а теперь упокоился в холодной земле.

Эти картины плыли перед ее глазами, но Фиона не проронила ни слезинки; она слишком устала. В больнице она плакала, пока не распухли глаза, а потом плакала снова. Жгучее отчаяние, которое девушка ощущала после сообщения о несчастном случае, превратилось в тупую ноющую боль, овладевшую душой и телом и позволявшую думать только об одном: отец ушел и больше никогда не вернется. Спасения от нее не было. Забота об Эйлин или Сими отвлекала на секунду-другую, но потом Фиона все вспоминала, и у нее перехватывало дыхание. Глубокая рана вскрывалась и вновь начинала кровоточить. Все напоминало ей об отце: его кресло у камина, кисет, крюк грузчика, в просторечии «кошка»… Зачем эти вещи здесь, если их хозяина нет? Она подошла к каминной полке и взяла «кошку», деревянная рукоятка которой за долгие годы отполировалась до блеска.

Что с ними будет? Мама… Два дня она никого не замечала. Отказывалась кормить Эйлин. Младенца кормила миссис Фаррелл из дома напротив, сама недавно родившая. Кейт, вне себя от горя, лежала в постели, плакала и звала Падди. В канун второго дня она спустилась и села у гроба мужа. Лицо Кейт было бледным, глаза, обведенные темными кругами, ввалились, длинные рыжие волосы свалялись. Ее плач присоединился к громким воплям, которыми ирландцы провожают своих покойников: мертвые должны слышать живых и знать, что по ним скорбят. Страшно думать, что человеческая душа будет терпеть мучения по дороге к небесам.

После этого Кейт позволила Розе искупать ее, приложить теплый компресс к набухшей от молока груди и расчесать волосы. Потом плохо соображавшая женщина спросила о детях, настояла на том, чтобы ей принесли Эйлин, поговорила с Родди о предстоящих похоронах, вернулась в постель и уснула — впервые за несколько дней.

Чарли изо всех сил старался выполнять обязанности главы семьи. Договаривался о похоронах и заупокойной службе. Ему предстояло нести гроб. Мальчик не плакал, но Фиона видела, как он один сидел на кухне, смотрел в огонь и держал в руке отцовские часы.

Сими вел себя так, как и положено четырехлетнему. Временами был сбит с толку, испуган и плакал, а временами сидел у камина и играл, ни на что не обращая внимания. При мысли о том, что малыши никогда не узнают об отце самого главного, не услышат в его исполнении ирландские сказки и истории о призраках, которые рассказывают в Хеллоуин, не будут гулять с ним у реки, сердце Фионы обливалось кровью. Теперь это придется делать ей самой…

Кто-то бережно тронул ее за плечо и заставил очнуться.