Чайная роза

Для этого было бы достаточно одной потери жалованья Падди, но беда не приходит одна. Сразу после похорон Кейт прислали счет из больницы, счет за гроб, катафалк, рытье могилы и заупокойную службу. Она нашла два фунта, о которых говорил муж. Докеры с «Оливера» пустили шапку по кругу и собрали еще три фунта. К этому добавились фунт от тред-юниона и страховой полис. Фиона и Чарли отдавали матери все, что зарабатывали. Кейт снова начала стирать белье, но денег все равно не хватало.

Она надеялась, что «Чай Бертона» заплатит семье фунтов десять-двадцать в порядке компенсации. Прошло две недели, но фирма молчала. Кейт набралась смелости и пошла в контору. После трех часов ожидания ее принял младший клерк и сказал, что нужно прийти завтра и поговорить со старшим клерком. На следующий день снова пришлось ждать. Потом другой клерк дал ей какие-то анкеты, которые требовалось заполнить. Кейт хотела взять их домой и посоветоваться с Родди, но клерк сказал, что так нельзя. Поэтому она заполнила их в конторе, после чего ей велели прийти через месяц; мол, им нужно все проверить.

— Через месяц! Сэр, деньги нужны мне сейчас, — попыталась возразить Кейт.

Клерк — суровый мужчина с густыми бакенбардами — ответил, что, подписав документы, Кейт взяла на себя обязательство соблюдать правила, принятые в фирме относительно выплаты компенсаций. Если она не будет соблюдать эти правила, ее права будут аннулированы. Выбора у Кейт не было; требовалось запастись терпением.

Время, потраченное на Бертона, отняло у нее последние силы. Этих сил хватало только на то, чтобы держаться. Просыпаясь по утрам, Кейт снова ощущала боль и начинала плакать, Горе горем, но жизнь требовала своего. Кейт заставляла себя встать, накормить детей, взяться за стирку и не распускаться. Она не носила траура, не надевала агатовые бусы и броши, не сидела в гостиной, перебирая вещи, напоминавшие о дорогом усопшем. Это было ей не по чину. Такие женщины, как она сама, могли сходить с ума от горя, но были вынуждены вставать и идти работать, чтобы их дети не умерли с голоду.

Думая о детях, Кейт изнывала от страха за их будущее. Чем их кормить? Когда семья переедет, можно будет продать часть мебели; это принесет им несколько шиллингов. Потом заложит обручальное кольцо Падди, но только если без этого нельзя будет обойтись. Продаст медный котел и каток для белья. Если придется жить в одной комнате, для них все равно не хватит места. Без котла и катка она не сможет стирать. Тогда их скудные доходы уменьшатся еще сильнее. Может быть, ей удастся стирать и гладить на дому у клиентов, но кто в это время присмотрит за Сими и Эйлин?

«Я не смогу с этим справиться, думала она. — Не смогу. Я убила два дня на „Чай Бертона“, а что толку? Потратила вчерашний и сегодняшний день на поиски жилья, но ничего не нашла. Все либо слишком дорогое, либо слишком маленькое, либо слишком ужасное». На глаза снова навернулись слезы. Теперь это были слезы отчаяния, и бороться с ними у Кейт уже не было сил.

— Кончай, Бристоу. Пойдем с нами. Будет весело, — сказал Гарри Итон, поправляя галстук перед зеркалом.

— Нет, дружище, спасибо. Сил нет. — Джо закрыл глаза и зевнул.

— Брось. Это не усталость. Я знаю, в чем настоящая причина.

Джо открыл один глаз:

— В чем же?

— В твоей красотке. В Фионе. Ей это не понравится. Скажи ей, что твой петушок — не кусок мыла. Если он время от времени отсыреет, то меньше не станет.

Джо засмеялся. Гарри соблюдал свой субботний ритуал. Усталость не мешала ему шляться и высмеивать друга за то, что он не следует его примеру.

— Сэр, вы сами не знаете, от чего отказываетесь, — хихикал он. — Представьте себе хорошенькую потаскушку с большими титьками и крепкой задницей всего за три шиллинга. Блондинку или брюнетку, кого пожелаете. Я знаю одну рыжую, которая умеет все. Может ссосать краску с фонарного столба.

— Последи за своим языком.

Но Гарри Итон никогда не следил за языком. Он платил за секс, а недостатка продажных женщин в Лондоне не было. По его мнению, все женщины делились на две категории. С первыми можно было весело проводить время, а на вторых требовалось жениться. Гарри предпочитал первых.

У Джо действительно были свои причины не присоединяться к Гарри. Во-первых, Фиона. Во-вторых, боязнь подхватить триппер. Он слышал, как по утрам Гарри стонал в туалете, не в силах помочиться от боли. Приятель говорил, что лечение еще более болезненно — как для члена, так и для кошелька. Но это Гарри не останавливало. Он продолжал в компании друзей с рынка «искать ножны для своего меча» (так это у них называлось) и грубо подшучивать над другом перед уходом. Мол, пусть Джо займется делом собственных рук и проведет вечер в компании хорошенькой мисс О’Кулак.

— Ладно, я пошел.

— Меньше народу — больше кислороду.

— Очень смешно. Можешь не ждать. Да, Джо, давно хотел спросить…

— О чем?

— Ты давно не проверял зрение?

— Давно, а что?

— А следовало бы. — Он сделал непристойный жест. — Это приводит к слепоте.

— Спасибо за заботу. А теперь отвали и оставь меня в покое.

Гарри, насвистывая, сбежал по лестнице.