Чайная роза

Не успел побагровевший Чарли вымолвить слово, как Куинн устремился в толпу и подошел к девушке, которая стояла одна.

— Найди себе мужчину и иди наверх! — услышал Чарли его голос. — Тут тебе не церковь!

Люси обняла Чарли и притянула к себе. У него заколотилось сердце.

— Похоже, ты действительно нужен ему. Не так уж часто Денни Куинн расстается с пятеркой.

Чарли не верил своему счастью. Сегодня он хотел только одного: чтобы Куинн взял его к себе. А получил пять фунтов, два шиллинга, обещание заплатить еще больше.

И Люси. У него есть Люси. Они поднимутся наверх, он снимет с девушки корсет и сможет посмотреть на нее. Сможет ее поцеловать. Сможет снять с нее нижнюю юбку, лечь рядом и… и так далее.

Чарли нервничал. Хотя парни с Монтегью-стрит хвастались, что спали с женщинами за четыре пенни, его опыт ограничивался общением с подругой сестры Бриджет, с которой он целовался и тискал ее маленькие груди. Мальчик осушил пинту. Это была третья. Еще кружки четыре, и тогда он, возможно, будет готов к тому, что ему предстоит.

— Пойдем, — прошептала Люси и взяла его за руку. Они поднялись по лестнице в узкий коридор с дверьми по бокам. У одной двери Люси остановилась, обняла Чарли, поцеловала, провела ладонями по спине, сжала ягодицы и начала мять их как тесто.

— Сделать тебе ванну сейчас или потом? — шепнула она и потянулась к его ширинке.

— Какую ванну? — хрипло спросил Чарли, стараясь думать о Денни Куинне, пятифунтовой бумажке, лежавшей в кармане, и о чем угодно, только не о том, что делали с ним ее руки. Иначе он просто не дошел бы до кровати. Когда Люси остановилась и начала выуживать из корсета ключ, он перевел дух. Девушка хихикнула, открыла дверь и провела его в комнату. После чего Чарли Финнеган, барахтавшийся на пухлой перине в объятиях нежных веснушчатых ручек, открыл для себя новый способ забывать обо всем на свете.

Глава четырнадцатая

После завтрака, состоявшего из тоста и чая, Фиона, лицо которой светилось от счастья, в пятый раз перечитала письмо Джо.

«Дорогая Фиона!

Посылаю тебе два шиллинга. Приезжай в воскресенье утром в Ковент-Гарден. Сядешь на омнибус номер четыре на Коммершл-стрит, где мы садились в тот день, когда я возил тебя к себе. Сойдешь на Расселл-стрит; там я буду тебя ждать. У меня будет только полдня — в час мне придется отправиться с Томми на остров Джерси. Но если ты приедешь к девяти, мы проведем вместе все утро. Прости за тот день и Гая Фокса. Я знаю, что сейчас у тебя трудные времена. Скучаю по тебе и надеюсь, что все будет хорошо.

С любовью, Джо».

Письмо пришло вчера днем. Точнее, это была посылка: маленькая коробочка в бурой бумаге, где лежали письмо и два шиллинга, завернутые в обрывки газеты по отдельности, чтобы они не гремели и не вводили в соблазн почтальона.

Фиона чуть не сошла с ума от радости. Шесть дней, прошедших после их ужасной ссоры, о Джо не было ни слуху ни духу, и ей представлялось самое худшее. Он разлюбил ее. Не хочет открывать с ней магазин. Проводит время с Милли. Эти мысли не давали ей покоя днем и мешали спать по ночам. Она смотрела в потолок, одинокая, несчастная и изнывающая от сердечной боли. Зачем она его прогнала? Зачем затеяла ссору, не проведя с ним и часа? Во всем была виновата она сама; Джо только рассказывал ей о своей работе. Она снова дала волю ревности. Фионе хотелось попросить прощения, но поехать к Джо она не могла. Не могла даже написать, потому что не было денег на бумагу. Но он написал сам, и в ней снова проснулась надежда. Она увидит его. Они поговорят, и все наладится. Господи, как ей нужна его любовь!

Джо был прав: времена у нее действительно были трудные. Точнее, ужасные. Неприятности сыпались на Фиону каждый день: Сими требовались перчатки и свитер, а Чарли — куртка. Из-за наступивших холодов возросли расходы на уголь. Маленькая мастерская, в которой работала мать, закрылась. В поисках приработка Фиона обошла все соседние пивные, магазины и харчевни, но ее так никуда и не взяли.

А хуже всего оказалось то, что маленькая Эйлин заразилась от матери кашлем. Однажды вечером девочка начала кашлять кровью и едва не задохнулась. Малышку понесли к доктору. Тот сказал, что не может поставить точный диагноз. Он пропишет лекарство, а родные будут следить, поможет оно или нет. Фиона видела в этом надежду, но мать почему-то молчала. Когда они вернулись домой, Кейт села у камина и заплакала. Слезы матери напугали Фиону сильнее, чем кашель малышки. Она спросила, в чем дело.