Чан Кайши

Вскоре Рузвельт предложил Чан Кайши провести в Чунцине военную конференцию представителей союзных держав, чтобы выработать совместную стратегию. И Чан с энтузиазмом взялся за дело. Однако созванная 23 декабря конференция выявила разногласия между Чаном и командующим британскими войсками в Индии генералом Арчибальдом Уэйвеллом, заносчивым аристократом. За неделю до того японские войска вторглись в Бирму, а потому Чан, опасаясь, что они могли установить контроль над «дорогой жизни», связывавшей Китай с остальным миром, 24 декабря за завтраком предложил Уэйвеллу план переброски в Бирму на помощь англичанам двух китайских армий численностью в 80 тысяч человек. Однако сэр Уэйвелл, как и положено британскому лорду, высокомерно ответил:

— Нам, британцам, было бы стыдно, если бы китайские войска освобождали для нас Бирму.

Чан очень обиделся, тем более что, как и все китайцы, считал Северную Бирму китайской территорией, незаконно отнятой у Китая англичанами в 80-е годы XIX века.

Он вообще, как мы знаем, был ранимым. А в конце 1941 года его нервы совсем расшатались в связи с новой семейной неприятностью. Дело в том, что любимая племянница Мэйлин по имени Линцзюнь — дочка Кун Сянси и Айлин (в семье ее все звали Жанетт), вернувшись в середине декабря из атакованного японцами Гонконга, привезла в собой не только многочисленных служанок, но и семнадцать (!) собак и щенков. Вместе с ними она заняла весь салон самолета, который Чан вообще-то послал для того, чтобы эвакуировать из Гонконга издателя старейшей китайской газеты «Дагун бао» («Общественная газета»). Но из-за собак для издателя в самолете не нашлось места. Все бы ничего, но когда лающая компания выбралась на чунцинский аэродром, главный редактор «Дагун бао», встречавший издателя, был настолько возмущен, что тут же написал редакционную статью, вызвавшую большой шум. Как мы помним, семейство Кунов давно пользовалось дурной славой в Китае, а тут такой скандал!

Со временем, разумеется, все более-менее улеглось, но осадок у многих остался. Неунывающая же Жанетт, как ни в чем не бывало, подарила дяде и тете одного из щенков-сеттеров. Пес был очаровательный, и супруги Чан не могли, конечно, ему не радоваться, тем более что вообще любили собак. Но скандал омрачал подарок, что, правда, не отразилось на судьбе щенка. Чан его полюбил и теперь ходил гулять только с ним.

А тем временем в Вашингтоне в конце декабря Рузвельт и Черчилль провели ряд встреч, получивших кодовое название «Аркадия». Их результатом стала публикация 1 января 1942 года «Декларации Объединенных наций» (термин был введен в оборот президентом США). Она была подписана представителями двадцати шести стран — участниц антифашистской коалиции. Для Чана, да и всего Китая, особое значение имело то, что подпись китайского представителя Т. В. Суна, с 23 декабря 1941 года являвшегося новым министром иностранных дел Китая, шла четвертой — сразу за подписями Рузвельта, Черчилля и Литвинова (в то время — заместителя министра иностранных дел и посла СССР в США). Остальные подписи стояли в алфавитном порядке соответствующих стран. Знал ли Чан, что Рузвельт изначально поставил Китай на второе после США место в списке подписантов и только потом заменил его на Соединенное Королевство, очевидно, опасаясь недовольства Черчилля? Возможно. Но и включение Китая в четверку ведущих союзных держав значило многое: это была великая победа китайской национальной революции.

За день до того Рузвельт предложил Чан Кайши взять на себя верховное главнокомандование союзными войсками на китайском театре военных действий, который включал в себя, помимо Китая, часть территории Таиланда и Индокитая. 3 января Чан принял это предложение, попросив прислать ему высокопоставленного генерала на должность начальника его объединенного (союзного) штаба, в который он хотел включить представителей США, Китая, Великобритании и Голландии.

А через три недели, подводя итоги месяца, Чан с гордостью написал в дневнике: «После опубликования совместной декларации двадцати шести государств США, Англия, СССР и Китай официально сделались центром, в итоге наша страна стала одной из четырех великих держав. Более того, после того, как я согласился стать главнокомандующим на китайском театре военных действий, включающем в себя Вьетнам и Сиам <Таиланд>, престиж и место <нашей> страны и каждого гражданина фактически упрочились до невероятной степени, такого еще не было в истории… Мы можем уже ничего не бояться».

В январе 1942-го Рузвельт согласился дать Чан Кайши четвертый, самый крупный, заём — на полмиллиарда долларов, и 7 февраля Конгресс одобрил это решение. С таким кредитом можно было смело продолжать войну до победы. Тем более под волшебные звуки «Аве Мария».