Чан Кайши

Углублению раскола способствовал и новый подъем движения люмпенов и пауперов в провинциях, занятых армией Гоминьдана. «Насилие шло по… пятам <войск НРА>», — писал очевидец. Весной 1927 года это движение, по словам члена Центрального исполкома КПК Чжан Готао, достигло «стадии сумасшествия». Не менее экстремистски, чем люмпены и пауперы, вели себя и члены так называемых рабочих пикетов, действовавших в ряде городов. Заправлявшие там босяки нападали даже на родственников влиятельных гоминьдановцев и коммунистов! «Коммунисты становятся сильнее, — докладывал на Бюро ЦИК КПК вождь партии Чэнь Дусю, — и рабочее, и крестьянское движение развивается все больше и больше. Храмы конфискуются, сахар и мука конфискуются. Похоже, что торговля запрещена».

Стремясь опереться на это движение в своей борьбе с Чаном, Политбюро Центрального комитета большевистской партии уже 3 марта послало в ЦИК КПК директиву, которая, правда, пришла в Китай только через 19 дней. Политбюро потребовало «со всей энергией… вести курс на вытеснение правых гоминьдановцев, дискредитировать их политически и систематически снимать снизу с руководящих постов».

Сразу после 3-го пленума Бородин предложил левым уханьским вождям отдать секретный приказ генералу Чэн Цяню, командовавшему войсками НРА на правом берегу Янцзы, арестовать Чан Кайши при первой возможности. Помочь ему в этом должны были китайские коммунисты. Это была уже прямая конфронтация. Одновременно уханьские левые направили секретную директиву советским военным советникам во всех войсках НРА, находившихся на подступах к Шанхаю: «Идти на поражение», так как «поражение Северной экспедиции под Шанхаем рассматривалось как поражение Чан Кайши».

Однако 21 марта в Шанхае вспыхнуло народное восстание, закончившееся успехом. Маршал Сунь Чуаньфань был свергнут. Власти Международного сеттльмента на всякий случай наняли сотни китайских кули (разнорабочих) для рытья траншей по периметру концессии, протянули вокруг колючую проволоку и возвели блокпосты. На берег высадились 6 тысяч 750 американских и полторы тысячи японских матросов, чтобы при случае оказать помощь девятитысячному гарнизону сеттльмента. Но вечером 22 марта в уже освобожденные рабочими дружинами китайские районы Шанхая вошли части НРА, и, к счастью, никаких столкновений с иностранными войсками не произошло.

Вместе с тем участились столкновения отрядов армии Чан Кайши с рабочими и крестьянскими вооруженными формированиями. 23 марта в Аньцине, крупном городе провинции Аньхой, чанкайшисты атаковали левогоминьдановскую и коммунистическую организации, устроив настоящее побоище. В ряде других мест они разгромили профсоюзные организации. Стало очевидно, что Чан стремился к повторению событий 20 марта 1926 года, но на этот раз с гораздо более жестким финалом.

А вскоре ситуация обострилась в Нанкине. 24 марта в этом городе, занятом за день до того войсками НРА, произошли погромы иностранцев, несмотря на то что, по свидетельству очевидца, «большинство иностранцев <в Нанкине>, как и большинство китайцев, очень симпатизировали армии южан». Да, они опасались, что их будут грабить головорезы Сунь Чуаньфана, отступавшие из города. Но вышло совсем по-другому. Именно солдаты Национально-революционной армии, оккупировавшие Нанкин и поддержанные городской голытьбой, стали вламываться в дома иностранцев, растаскивать их вещи и крушить все, что нельзя было унести. В результате много жилых домов, школы, пресвитерианский[33]

Нанкинский университет, основанный американцами, семинария и консульство США были разграблены и сожжены, шесть иностранных граждан, в том числе вице-президент Нанкинского университета, американский миссионер доктор Джон Э. Уильямс и двое католических священников (по другой версии, один) — убиты. Кто организовал погром, неизвестно (коммунисты и гоминьдановцы до сих пор обвиняют друг друга). Скорее, все происходило стихийно: война всегда разжигает животные страсти. В ответ Нанкин, расположенный на правом берегу Янцзы, был подвергнут обстрелу с английских и американских кораблей, и Чан Кайши стоило труда уговорить империалистов принять извинения (в качестве посредников выступили крупные шанхайские бизнесмены, поручившиеся за Чана и его армию).

26 марта 1927 года Чан Кайши приехал в Шанхай, а 1 апреля туда же из-за границы вернулся Ван Цзинвэй. Поначалу Ван вел себя тихо, даже встретился с Чаном в доме Сунь Ятсена на улице Мольера, и они решили в ближайшее время провести новый пленум ЦИК в Нанкине. Но 5 апреля Ван Цзинвэй опубликовал совместное с вождем КПК Чэнь Дусю заявление, в котором призвал к установлению в Китае «демократической диктатуры всех угнетенных классов, противостоящей контрреволюции»: именно на такой диктатуре настаивал Сталин. В тот же день Ван Цзинвэй тайно бежал в Ухань, к Бородину, которому заявил, что «считает Чан Кайши безнадежным».