Чаролес

Животные и насекомые не испытывают трудностей в общении с незримым; они говорят на всеобщем языке, известном очень небольшому числу людей, и миры их управляются с куда большим порядком и состраданием, чем наш. Например, звери не травят тех, кого боятся, – они просто обходят их стороной. И теперь, хотя Хафтпа редко пересекался с призраками, он взял на себя роль нейтральной стороны – в качестве жеста доброй воли. Паук быстро определил лидера духов – высокую сердитую женщину по имени Роксана – и объяснил ей ситуацию: Лейли умирает; другие дети пытаются ее оживить; пока неизвестно, когда мордешор придет в сознание.

Тем временем Беньямин торопливо описал происходящее людям.

– Что? – закричала его мама, чуть не свалившись с кровати от ужаса. – Как это – призраки сбежали с освященных земель? Как такое возможно?

– Они здесь прямо сейчас? – выдавил Оливер, белый как полотно. – То есть… Прямо здесь? Прямо сейчас?

– Чего они хотят? – спросила Алиса, вскакивая на ноги. – Они расстроены?

Хафтпа подтвердил, что да, они очень расстроены. Они хотят знать, что случилось с их мордешором. Они хотят знать, почему она так надолго их покинула. И они хотят знать, вернется ли она домой. Беньямин поспешил объяснить, что именно произошло с Лейли, – но вместо того, чтобы разрядить обстановку, его слова только все усугубили.

В ответ Роксана взвыла так яростно, что Хафтпа подпрыгнул от испуга и неожиданно для самого себя сплел сеть прямо в воздухе. Женщину привело в бешенство известие, что Лейли бросили умирать, точно собаку. По сути, от духов остались только души – и сейчас эти души были переполнены болью и жалостью к мордешору, чьи услуги призраки так долго принимали за должное. Лейли видела от своего народа одну жестокость, и теперь от этого должен был пострадать целый мир. Что случится с мертвыми, когда их последний мордешор умрет? («На психованного папашу можно не рассчитывать», – сказала Роксана.) Что, по мнению чаролесцев, тогда произойдет? Неужели они думали, что могут безнаказанно бросить Лейли на произвол судьбы, не обеспечив хотя бы самым необходимым? Неужели не сознавали последствий своих поступков?

Тринадцатилетнюю девочку оставили страдать в одиночестве; никому в этом шумном, суетливом городе не было до нее никакого дела. Осознав это, призраки не просто разозлились – они разъярились до такой степени, что начали задыхаться. Роксана едва могла говорить от возмущения. Сорок духов сгрудились вокруг бесчувственного тела Лейли, жалея обо всех случаях, когда усложняли ей жизнь. Они и сами знали, что бывают раздражающими и надоедливыми (не говоря уже о привычке выскакивать из-за угла), но они отчаянно скучали по общению, а Лейли единственная могла их видеть. Она хранила их секреты и смягчала боль ухода. Ее одну беспокоило, что станет с душой после кончины, и призраки ценили эту верность.

А потому никак не могли стерпеть обиды.

Хафтпа торопливо объяснил внезапную вспышку Роксаны, и Беньямин, который старался так же быстро передавать его слова остальным, перешел от ужаса на шепот. Призраки искали Лейли в надежде на извинения, но теперь, узнав всю правду, жаждали только мести.

Планы на ночь определились окончательно.

Духи ни минуты не сомневались, что, бросив Лейли, чаролесцы выказали неуважение к самой смерти, – а потому больше не собирались щадить живых, родственники они им или нет. Люди, которые с таким равнодушием наблюдали за пожравшей их мир чумой несправедливости, не заслуживали ни капли снисхождения.

– Постойте! – воскликнул Беньямин, который теперь умолял духов уже вслепую. – Прошу вас… Мы делаем все, чтобы ей помочь… Просто не знаем, сколько еще…

– Мы ценим ваши усилия, – ответила Роксана, и Хафтпа поспешил передать ее слова. – И в знак благодарности не тронем живущих под этой крышей. Но мы не станем обещать то же милосердие людям, которые празднуют сейчас на улицах. Они танцуют и пируют, пока их мордешор умирает! – И женщина гневно потрясла кулаком. – Нет, такого мы не простим.

Когда Хафтпа закончил переводить остаток ее тирады, призраки уже исчезли, с ревом растворившись в ночи.

О тех, кто встретится им по пути, можно было только молиться.

* * *

– Что нам делать? – закричала Алиса, переводя взгляд на Беньямина, его маму, Оливера и обратно. Она не могла покинуть Лейли – только не сейчас, когда исцеление вошло в решающую стадию. При этом они не могли и сидеть дома сложа руки, пока призраки рыщут по городу и снимают кожу с невинных людей. – Что нам делать? – повторила она, когда никто ей не ответил.

Оливер открыл было рот, собираясь что-то сказать, но не нашел слов. Беньямин покосился на Хафтпу в надежде на совет, но паучок тоже растерялся. Похоже, Мадаржун единственная не лишилась дара речи. Она была потрясена, да – но все ее благоразумие осталось при ней, и именно тихий авторитет взрослой женщины заставил детей собраться, когда она коротко сказала:

– Идите. Все вместе.

– А как же… – начала было Алиса.

– И Лейли берите с собой.

– С собой? – спросил Оливер с расширенными глазами. – Как?