Час волка

Майкл пробирался по осыпающемуся выступу, балансируя на уступах, пальцы его цеплялись за трещинки в камне. Когда он очередной раз дви– нул вперед ногу и поставил ее на выступ, край выступа под ней вдруг стал осыпаться. Нога зависла в воздухе, грудь прильнула к стене, он вцепился в трещины и неровности пальцами. Плечи у него свело от на– пряжения, он слышал, как из зубов с шипением вырывалось дыхание. Да– вай! – подбодрил он себя.– Не останавливайся, черт возьми. Он заста– вил себя прислушаться к внутреннему голосу, и оцепенение, охватившее его колени, рассосалось. Он осторожно тронулся дальше, шаг за шагом, и дошел до места, где выступ обрывался.

– Он спросил у меня совета, и я его ему дал,– послышался под Майклом голос. Кто-то разговаривал на балконе шестого этажа.– Я ска– зал, что войска у него необученные, зеленые, желторотые, и если он бросит их в этот котел, их раздерут в клочья.

– И, конечно, он не послушал,– голос другого.

– Он посмеялся надо мной! Просто посмеялся. Он сказал, что уж, конечно, знает свои войска лучше, чем я, и такое советы ему не нужны. И вот теперь результат известен нам всем, правда? Восемь тысяч чело– век погибли под огнем русских, и еще четыре тысячи попали в их конц– лагеря. Вот я и говорю всем: думать тошно о такой дурацкой потере.

Майклу было тошно думать, как ему придется, прилипая к стене, преодолеть представший перед ним просвет. В то время, как двое офице– ров разговаривали на балконе, он вытянулся вперед как можно дальше, скрючив пальцы, уцепился за трещины и напряг плечи.

Ну же! – подумал он и, прежде чем смог заколебаться, силой рук перенес свое тело так, что оно оказалось над просветом, мускулы плеч вздулись под рубашкой, а заплечья напряглись, выпирая словно змеи под кожей. Он повис на несколько секунд и попытался найти правой ногой опору на следующем обломке выступа. Кусок кладки не выдержал и сва– лился, за ним во тьму посыпались мелкие камешки.

– Это была бойня,– говорил первый офицер, голос у него повысил– ся.– Самая настоящая бойня. Юноши, тысячами разрываемые на куски. Я знаю, я видел донесения. А когда про это узнает народ Германии, кое– кому придется за это расплачиваться.

Майкл не мог опереться ногой на выступ, потому что тот продолжал крошиться. Лицо у него покрылось потом, запястья и плечи уже сводило судорогой. Упал еще один кусок кладки и, падая, ударился пониже о стену.

– Боже мой, что это? – спросил второй офицер.– Что-то только что упало, вон там.

– Где?

Ну, давай же, давай! – подумал Майкл про себя и мысленно обругал себя за неуклюжесть. Он сумел носком правой ноги укрепиться на другом маленьком уцелевшем кусочке выступа, который, к счастью, не обломил– ся. Его руки и плечи избавились от части нагрузки, но мелкие обломки продолжали сыпаться вниз, камешки падали, ударяясь с тихими щелчками о стену, отскакивая от каменных плит внизу.

– Вон там! Видите? Я точно слышал!

Еще несколько секунд – и двое офицеров перегнутся через огражде– ние, глядя вверх, и увидят, как он болтается, пытаясь удержать равно– весие. Майкл скользнул правой ногой дальше, освободив место для левой ноги на обломке, а затем, отжимаясь на напружиненных плечах, вытянул– ся так, что его правая нога нашла твердую опору. Балкон Блока был ря– дом. Он отцепился правой рукой, ухватился за балюстраду и рывком пе– ренес свое тело на прочную поверхность. Мгновение он отдыхал, тяжело дыша, мускулы его плеч и предплечий медленно отходили.

– Все это проклятое место разваливается на части,– сказал первый офицер.– Так же, как и Рейх, а? Черт возьми, я не удивлюсь, если бал– кон под нами провалится.

Наступила тишина. Майкл услышал, как один из них нервно прокаш– лялся, и следующим звуком был шум открывания и закрывания балконной двери.

Майкл повернул ручку на застекленной двери и вошел в номер Бло– ка.