Чаша любви

И, разумеется, некоторое внимание привлёк тот уголок мира, где было ещё неспокойно, обсудили несправедливые требования американского правительства, условия пребывания британской армии в Канаде и её посредственного командующего, а также необходимость разговаривать с позиции силы, а не слабости. Один член парламента, говоря о поджоге Вашингтона, назвал армию и её командиров готами и вандалами. На это резко возразил канцлер Казначейства, заявивший, что, учитывая зверства американцев, возмездие оправдано как людскими, так и Божьими законами.

Всё это важные вопросы, но где дискуссия по поводу голодающих бедняков Англии? Даже граф Дарнли, в своей пылкой речи потребовавший от всего остального мира последовать примеру Англии и запретить работорговлю, не проронил ни слова об условиях жизни на севере Англии, в центре и на западе.

Росс успел к заседанию своего комитета и воспользовался собственным положением, чтобы разъяснить, в чём нуждаются производители олова и меди. В четверг, во вторую неделю пребывания в Лондоне, он принял приглашение к ужину на Сент-Джеймс-стрит, у Букингемских ворот.

Ужин никак не был связан с металлами, скорее с личными симпатиями. Хозяина, пожилого землевладельца по имени майор Картрайт, Росс знал уже пятнадцать лет, но они только раскланивались при встрече. Разумеется, знал он и его репутацию. Картрайт с давних пор был известнейшим буревестником революции. Давным-давно, когда разразилась война в Америке, ему предложили высокий пост в армии под началом Хау [8], но он отказался и вскоре после этого написал памфлет, озаглавленный «Американская независимость — во славу и в интересах Британии». Он семнадцать лет прослужил майором в ополчении Ноттингемшира, откуда его уволили за то, что он праздновал падении Бастилии. Он открыл первое Общество равного представительства [9], ставшее предтечей многих других, и превратился в кошмар нескольких британских правительств.

Когда в 1809 году Росс встал в Палате на сторону Гуиллима Уордла во время его атаки на принцип существования продажных округов, Картрайт написал Россу тёплое письмо с поздравлениями. Росс вежливо ответил, но дальше дело не пошло. Шла война, и хотя он выступал за парламентскую реформу, всё это должно было подождать, пока не исчезнет угроза со стороны Наполеона.

Картрайт был братом священника, который изобрёл ткацкий станок, совершивший революцию на фабриках. Этот же Картрайт, Джон, был высоким, худым и прямым стариком с улыбчивым, открытым лицом и в простом каштановом парике, скрывающем седые волосы. Он тепло поприветствовал Росса, и они отправились в гостиную, где собрались гости. Присутствовали только две дамы, да и те быстро ушли. Росс пригубил прекрасное канарское и пожевал печенье, пока его представляли остальным.

С большинством гостей он прежде не встречался, некоторых знал по имени. Молодо выглядящий мужчина средних лет по фамилии Клиффорд писал на тему законодательства и считался явным радикалом. Генри Хант, примерно того же возраста, славился своими габаритами, напыщенностью и зажигательными речами. Юношу с заметным ланкаширским акцентом звали Сэмюэль Бэмфорд, так он представился. Рядом с ним стоял Генри Брогам, стряпчий-радикал, помогающий с финансированием «Эдинбургского вестника», сейчас он остался без места в парламенте. Присутствовал также Сэмюэль Уитбред, сын пивовара и истый пацифист, но явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Но почётным гостем, если можно так сказать, был сорокалетний владелец мануфактуры и реформатор Роберт Оуэн. Необразованный, выходец из бедной семьи, в возрасте десяти лет он поступил учеником в мануфактурную лавку, но к девятнадцати годам каким-то чудом стал управляющим фабрики в Манчестере с пятьюстами работниками. С тех пор он славился как филантроп, владелец мануфактуры в Нью-Ланарке на Клайде, где ставил потрясающие эксперименты, опекая своих работников, обучая их детей и разделяя с ними прибыль. Его последняя книга, «Новый взгляд на общество», вышла в прошлом году и привлекла всеобщее внимание. Росс прочитал её летом, и потому поздравил автора при встрече.

Вечер был приятным, после ужина, когда разлили бренди, майор Картрайт сказал, кивнув в сторону Роберта Оуэна:

— «Новый взгляд на общество», а, Полдарк? Разве не этого мы все желаем?

— Большинство из собравшихся здесь, — ответил Росс. — Не уверен, что могу ответить за страну в целом.

— Зависит от того, что назвать страной. Аристократы — определённо нет, я согласен. Да и землевладельцы вроде нас...

— Как и торговцы, банкиры, владельцы предприятий... Но я, разумеется, понял, о чем вы.

— Это идеалы, за которые я борюсь всю жизнь.

— Я знаю. Никто не сделал бы больше. Недавно я прочитал ваши «Письма о реформе Палаты общин». Весьма убедительные аргументы. Уверен, они возымеют эффект.

— Возымеют эффект? Боюсь, крайне небольшой.

— Ох, я бы так не сказал... — начал Росс, но потом умолк, поняв, что хозяин, вероятно, прав.