Чаша любви

— Несколько закладных, пара чеков на олово, кредитные расписки. Ничего существенного. Они хранились в моём мешке, и я подумывал их сжечь.

— Но не сжёг?

— Нет. Прости. В конце концов, это всё равно мусор.

— А чаша любви?

— Что?

— Помнишь, серебряная чаша?

— Ах да. Но она же принадлежала Стивену. Или тебе?

— Мы так и не решили. Но она лежала в пещере, ведь так?

— Да... О да, я уверен.

— Что ж, теперь она оказалась на буфете в нашей столовой.

— Что?! — Пол остановился и вгляделся в лицо Джереми. — Боже, да как...

— Именно так.

— Откуда она там взялась?

— Мама говорит, что нашла её на пляже. В мешке. У линии прилива.

Они спотыкаясь прошли ещё несколько шагов.

— Что ж, это вполне возможно, — сказал Пол. — Какой-нибудь пьяный бродяга... Может, он её уронил. Может, просто свалился с лестницы.

— А может, отдал её моей матери и рассказал, где нашёл.

— А какая разница? Она никогда не узнает, никогда не догадается.

— Трудно быть уверенным, о чем может догадаться моя мать. У неё есть шестое чувство.

— Ей понадобятся двенадцать чувств, чтобы связать маленькую серебряную чашу, найденную на пляже (а может, и в пещере), с ограблением двухлетней давности, а потом ещё связать всё это с нами.

— Да... да, наверное.

— Звучит как-то не очень убедительно.

— Да... Лучше бы ты сжёг те бумаги.

Кто-то в темноте прошёл мимо, совсем близко, и пропищал «вечер добрый». По традиции, они ответили — так узнавали друг друга в темноте и удовлетворяли любопытство.

— Кто это был? — спросил Джереми.

— Певун Томас. Интересно, чего это он здесь бродит. Говорят, сохнет по какой-то девице, которая его не выносит, и я не удивлен. Джереми...

— Что?

— Кстати, о влюблённости. Ты же знаешь, Дейзи от тебя без ума.

— Наверное.

— Если ты хочешь ей признаться, то сейчас самое время, пока ты в отпуске. Ты сделаешь её счастливой.

— Да, наверное.

— И знаешь, ты ведь давал ей повод для надежд.

— Да, — сказал Джереми, но больше ничего не добавил.

Они добрались до потрёпанных непогодой сосен и часовни у руин Уил-Мейден. В часовне было темно.

— У меня есть основания полагать, — сказал Пол, — что Дейзи даже сейчас, после того как ты её унизил, с радостью услышит...

— Пол, помнишь, ты как-то сказал, что почти завидуешь моей способности к глубоким чувствам? Помню, ты сказал, что для тебя всё происходит будто за полоской стекла. Ты наблюдаешь за событиями, получаешь удовольствие или неудовольствие, но редко или почти никогда не погружаешься в них.

— Да-да, это так. Но...

— Так вот, со мной это не так. Это было не так, когда под влиянием порыва я пошел на ограбление дилижанса. Это не так и сейчас. Если я женюсь на Дейзи, то, без сомнения, постараюсь быть ей хорошим мужем. Но увы, вряд ли у меня получится. Если я играл её чувствами, то горько об этом сожалею. Но лучше сожалеть о незначительном, чем о более важном. Дейзи очень привлекательна. Я считаю её очень привлекательной. В её лице, характере, фигуре нет недостатков, лишь повод для восхищения и желания. Но если я на ней женюсь, то окажусь за стеклянным экраном, потому что я её не люблю и не смогу полюбить. Чудесно было бы жениться на сестре старого друга. Все были бы довольны. Но это стало бы чудовищной ошибкой.

IV

Какие бы тайны Джереми ни выдал Полу, в ближайшие несколько дней он ничего не сказал родителям. Во вторник на заре он уехал на Уил-Эбрахам в Кроване, где весь день наблюдал за работой нового двухцилиндрового двигателя Вольфа. Четверг он провел в Портлвене, где строили новую гавань. «Шасс-Маре» снова был на плаву и вернулся в Пенрин, так что Джереми не увиделся со Стивеном и Клоуэнс до пятницы. Он не заехал и к Валентину. Как и к Голдсуорти Герни.

В субботу, семнадцатого, на море опустился туман, и Джереми провел всё утро с отцом, сначала они осмотрели все уровни Уил-Грейс, а потом в конторе проверили счётные книги и обсудили, есть ли способ не закрывать шахту. Они пришли к выводу, что такового нет, остаётся лишь решить, как лучше это сделать, насколько постепенно, сколько работающих тут шахтёров можно перевести на Уил-Лежер и какие новые предприятия поблизости могут нанять остальных.

Они пошли домой вместе, отец и сын, в полном согласии и понимании, и никогда между ними не было большего дружелюбия.

Именно это взаимопонимание с высоким сыном-военным, вышагивающим рядом, а возможно, и этот туманный тоскливый день навели Росса на мысль завести разговор на запретную тему.

— Я заметил, что ты пока не виделся с Валентином.

— Да...

— Ты пойдешь?

— Вряд ли. У меня такой короткий отпуск.

Росс перебросил счётную книгу под другую руку.

— Женитьба Валентина явно расстроила планы Джорджа.

— Не сомневаюсь.

— И Кьюби наверняка расстроилась. Теперь она в любом случае не станет Уорлегган.

Лицо Джереми окаменело.

— Именно так.

— Ты по-прежнему хочешь, чтобы она носила фамилию Полдарк?

Они прошли молча несколько ярдов.

— Дорогой отец, что за вопрос! Только из-за женитьбы Валентина надежд не прибавилось. Она решительно настроена, как и всегда, выйти за богача. А я никогда таковым не стану — не в той степени, которая ей требуется. Так что и говорить не о чем.