Чаша отравы

— Хозяин был в определенных раскладах, и его лично трогать не стали. Но взяли в оборот тренера, который был рекламным лицом клуба. Малолетняя дочь одного из наших директоров зашла туда, присела на диванчик, когда тренер заполнял журнал, посидела полчасика и ушла. И потом сразу обвинение!

— Обвине-е-ение!

— В педофилии!

— В педофилии-и-и!

— Что он к ней приставал!

— Пристава-а-ал! — возмущенно ахнула толпа.

— Но, оказалось, камера всё писала — что он до нее даже не дотрагивался! Облом!

— Обло-о-ом! — разочарованно протянули присутствующие.

— Но раз надо — значит, надо! И обвинение переделали! Что он при ней под столом ... ! — оратор проиллюстрировал это на самом себе, уделив процессу пару секунд.

— ... ! — повторила нараспев толпа, налегая на последний слог.

— Несмотря на то, что и этого не было на записи, но хоть что-то! Не отпускать же! И не признавать, что наши следаки дела на пустом месте шьют! И наш бизнес-интерес неоспорим! Поэтому, несмотря на всероссийский скандал и огласку, обратного хода делу не дали! И, несмотря ни на что, осудили!

— Осуди-и-или! — просмаковала толпа.

— Потому что надо стране преподать урок — если нам, ее владельцам, нужно, то мы раздавим любого, на глазах у всех, силой власти, силой закона, нашего закона! Даже если никаких улик нет! И никакая огласка не спасет! Надо будет — сотрем! В порошок!

— В порошо-о-ок! — повторили «Дети Молний».

— Мы — сила! — заорал Скворцов, снова завладев микрофоном. — Это наша земля! Мы никому ее не отдадим! Это наша корова, и мы ее доим! Правильно?!

— Да-а-а-а-а! — протяжно заорала толпа.

— Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер!

— Перетерли — а теперь расслабляемся! А-ква-ди-ско-те-ка! — с расстановкой произнес Скворцов и слегка поприседал, дрыгая обеими руками. — Разойтись!

Загремела музыка, засверкало светосопровождение. Четкий строй мгновенно распался. Все лоли поспешно подплыли к мужчинам — и начались танцы в воде.

Углич, 14 июля 2020 года

На недавно освободившееся место пришел новый «сиделец».

— Геннадий. Можно просто Гена, — представился новенький.

— Иван. Можно просто Ваня, — сказал Смирнов, пожимая руку.

Сразу видно, что человек приличный, интеллигентный. И, скорее всего, как и многих, его просто «подставили».

— Денис, — сказал Дашкевич.

— За что осудили?

— Организация финансирования терроризма. Тринадцать лет.

Иван с недоумением посмотрел на Игнатенко, но ничего не стал уточнять. Первое правило тут — захочет человек, расскажет сам. Нет — значит, нет.

— Я за убийство, грохнул бандита, убившего мою дочь, — объяснил Дашкевич. — Тоже тринадцать дали.

— А я политзаключенный, осудили за госизмену. То есть за то, что запалил агента спецслужб в одной коммунистической организации, — сказал Смирнов. — Пятнадцать лет. Сначала шестнадцать дали, апелляция год скинула. Потом надзор и в ЕСПЧ.

— В коммунистической? — недоверчиво хмыкнул Геннадий. — Ты коммунист?

— Да. Хоть и не состоял нигде, только дружил с разными организациями.

— Коммунизм же — это прошлое, — произнес Игнатенко.

— Нет, его никогда и не было, — возразил Иван. — Его только предстоит достичь.

— Ну, не знаю... Это утопия, — сказал Игнатенко. — Я сам за то, чтобы был союз — Россия, Украина, Белоруссия. Русские — триединый искусственно разделенный народ. Мои покойные родители выросли в Одессе. Двоюродного брата укропы убили второго мая в Доме Профсоюзов. Русских гнобят везде. Надо, чтобы империя возродилась, и чтобы все с ней считались. СССР 2.0, если угодно, только без чуждого России марксизма. Сталина я уважаю, передвинул наши рубежи на запад, построил сверхдержаву.

Ну и каша в голове, подумал Иван. Впрочем, достаточно стандартная. Такое распространено широко. Хорошо, что хотя бы ищущий. Однозначно приличный человек, повезло на сей раз с соседом. Тот, который вчера откинулся, совсем приземленный и малоприятный субъект был — по пьяни зарезал жену еще в двухтысячных. Причем уже вторую по счету. Первую точно так же — в девяностых. Видимо, скоро вернется.

— Кто ты по профессии? — поинтересовался Дашкевич.

— Инженер-испытатель. Окончил МАИ, в оборонке работал до ареста.

— Я тоже инженер, — сказал Иван. — По первой специальности. Системотехник. То есть по системам автоматического управления. Ну и еще — кандидат философских наук, историк, юрист, экономист.

— Ничего себе... Энциклопедист. Как удалось-то?

— Не знаю, как отнесешься к этому, но я по жизни постоянно не работал нигде, разве что статьи писал. Две квартиры в Москве сдавал, от покойных родителей остались, сам жил то тут, то там, в пригороде. Средства вкладывал в самосовершенствование. За почти двадцать лет все эти дипломы потихоньку и приобрёл. Как говорил один мой вузовский преподаватель, всё можно отнять у человека, но только не его знания.

— Не, что, нормально, — оценил Игнатенко. — Если есть возможность, то это правильный выбор. По любому лучше, чем просто прожигать жизнь. Семья есть?