Чаша отравы

— Жена была, но мы однажды поняли, что совершенно чужие друг другу. Развелись, посватался к ней инженер-коммунальщик из Питера. Туда они с дочкой и переехали. Иногда удается общаться, созваниваться. Правда, очень редко — бывшая жена всячески препятствует. Она терпеть не могла мое увлечение общественной деятельностью, была зациклена исключительно на семье, а о том, что вокруг происходит, знать не желала... Так что, можно сказать, я один живу.

— Моя после всего этого... после того, как нашу Настю подло убили... в Минск уехала, сейчас там... Подробности как-нибудь позже, — сказал Денис.

Москва, 24 июля 2020 года

Вечером в дверь позвонили. Вакарчук пошел открывать.

Это заявился Ефим Мячиков, начальник из мэрии, его оппонент по тому злосчастному пари двухлетней давности. Пришел подводить итоги спора.

И черт же его дернул... Но он был уверен тогда, что чиновник несет пьяный бред.

Поистине, сбывается то, что раньше казалось абсурдом. Как говорила его жена, настают последние времена. До этого она не дожила...

— Привет, Гаврик! — Мячиков пожал руку Вакарчуку.

— Проходи, садись, — депутат махнул в сторону гостиной.

— Я, конечно, не с пустыми руками. Утешительный приз. Премиум-коньяк из Франции. И закусь. Поможешь расположить?

— Угу.

Они сели друг напротив друга. Сбоку беззвучно работал телевизор. В углу перед иконами горела лампада.

— Хорошо устроился. Тихий район, Мосгордума напротив...

— Да, мне нравится, — ответил Вакарчук.

— Сколько комнат?

— Пять.

— Норм! Давай — за то, чтобы у нас всё было, и нам за это ничего не было!

Они чокнулись.

— Ну, ты понял — ты проиграл, да? Показать все выкладки?

— Нет, не надо. Признаю. Гораздо больше, чем десяток тысяч.

— Угу! Скачали, как миленькие, теперь должны фоткаться и отсылать селфи на сервер. Эсто-о-онский, — засмеялся чиновник. — Раньше и ночью тоже, но поднялся шум, скорректировали функцию.

— У тебя что, два года назад была инсайдерская информация?

— Причем тут инсайдерская? Задание на разработку. И я тебе всё рассказал тогда честно. Но ты не поверил.

— Да, такому не поверишь. Поэтому подумал, что ты что-то там напутал.

— В таких делах я ничего не путаю, даже когда бухой в ...

— А перспективы... Ну, этого ЦАКа?

— Его можно будет для чего угодно присобачить. Ну, ФСИН, может, подберет для контроля запрета на совершение определенных действий, проще говоря, ограничений по времени и месту. Или если политически обусловленный режим ЧП. Да мало ли. Кого угодно так можно будет пасти.

Они помолчали.

— Ну, в общем, с тебя, судя по твоей же декларации...

Он назвал сумму.

Вакарчук вздохнул и пошел к сейфу. Открыл, достал заранее подготовленный конверт, убедился, что названная сумма совпала с подсчитанной. И отдал Мячикову.

— Благодарствую. Угощайся, не стесняйся.

За неспешным разговором прошли три часа. Оба уже захмелели.

Мячиков взял пульт и начал лениво переключать. Наконец, наткнулся на какой-то не очень популярный канал — то ли «желтушный», то ли попросту «для мужчин».

— О! Это я люблю! — сказал чиновник и добавил звук.

Там шло обсуждение казуса из соцсетей — о медсестре какой-то больницы в Ярославской области, работающей в ковидном отделении. Один из пациентов снял на телефон, что под полупрозрачным противоинфекционным облачением на ней надето только бикини. Это было видно отчетливо.

— А фигура классная. Очень симпатично. Я бы вдул, — отпустил Мячиков похабный комментарий. — Помнишь, кстати, ту стриптизершу?

— Стыд и срам! — вспылил Вакарчук. — Куда мир катится? Нужно в больнице нормальную рабочую одежду носить, а не всякое...

— Так жара же стоит. А в этом скафандре задохнешься и сопреешь. Работа адова, — сказал Мячиков.

— Всё равно! Моральные нормы! — Вакарчук назидательно покачал пальцем перед лицом собутыльника.

— Эх... Ладно, не буду спорить. У каждого свои вкусы, — сказал Мячиков. — Я лично завтра в отпуск. Летим семьей на Кипр. Проматывать твое бабло... Ладно, ладно, не злись... Это честный спор. И у тебя были реальные возможности выиграть. Вдруг отменили бы, перенесли... Но, видно, приперло... Приперло...

— Так, значит, вся эта пандемия действительно... специально?

— Я этого прямо не говорил — ты сам... Ты же бывший главный эпидемиолог — ты помнишь, чтобы когда-нибудь было именно так или хотя бы похоже?