Чаша отравы

— И потом многие эти неудовлетворённые мещане остались у разбитого корыта. На поверку-то выяснилось, что именно социализм обеспечивал всем, и им в том числе, все жизненные блага. А в вожделенный рынок вписались «не только лишь все»... Знаете... Если бы все представители низов могли правильно просчитывать последствия социальных явлений на всех уровнях на несколько шагов, если бы адекватно исходили только лишь из собственных, пусть даже эгоистических, интересов, то социальная иерархия просто не сформировалась бы или формировалась бы исключительно на силе, на штыках. Поэтому для ее формирования нужно, как это ни парадоксально, чтобы низы были альтруистичны по отношению к верхам, чтобы они жертвовали своим благосостоянием и даже жизнью ради увеличения эгоистического частного могущества верхов. Выставляя это, например, за интересы нации, державы. Я так думаю. Пусть это и не очевидно.

Собеседники немного помолчали.

— Может быть, может быть... — сказал Гена. — Возвращаясь к тому, что мы сегодня отмечаем... Как ты думаешь, возможно ли повторение Октября?

— Такие революции, именно народные революции, по заказу не делаются. О соотношении сил я уже сказал, и прогноз пока, увы, не в нашу пользу. Нечто подобное в нынешних условиях возможно, на мой взгляд, лишь как результат воздействия внешнего фактора. Либо если произойдет, как в том же 1917 году, фатальный коллапс изжившей себя прежней системы власти, и на этой почве проявит себя уникальный субъективный фактор, сумев использовать уникальное же стечение обстоятельств. И тогда начнется отсчет новой попытки построения справедливого общества. Пойдет вторая волна социалистического обновления планеты. По-другому никак.

— А как же партии? Те же коммунисты... — сказал Гена.

— В России пока это либо группы внутривластного влияния, основной тактикой которых является игра в соотношение сил и последующие договоренности по вопросу перераспределения ресурсов — в широком смысле, куда входят и административные, и законодательные решения... Либо, если речь идет о «несистемщиках», то это просто группы по интересам, реконструкторы, пропагандисты в лучшем случае. Кое-кто, например, помогает рабочим, столкнувшимся с произволом. И на том, как говорится, спасибо. Но это бесконечно далеко от партии Ленина. И не их вина, что далеко. Может, просто поезд ушел. Может, сейчас острие борьбы не в руках подобной ленинской партии, а в руках уже сформировавшихся, сохранивших какой-то социалистический стержень, социалистический потенциал, государств. Может, именно на них надо ориентироваться, а тут, на родине, просто ковать местные административные кадры на будущее...

— То есть экспорт революции? — уточнил Денис. — Это допустимо, ты считаешь? Ну, раз те, кто против прогресса, вовсю этим пользуется, и границы им не помеха.

— Конечно, допустимо. Но надо понимать, что буквального экспорта не получится. Самим грубо навязать свою модель нельзя. Но можно и нужно задавить контрреволюционеров и сделать так, чтобы соотношение стало в пользу местных сил прогресса. Какими бы слабыми они ни были изначально — надо сделать так, чтобы их враги стали еще слабее, чтобы вообще ничего не могли сделать с ними, в идеале чтобы даже не пытались сопротивляться, побоялись бы. На следующих этапах они уже накопят силы, заберут ресурсы, которые доставались эксплуататорам, — и одним полноценным социалистическим обществом станет больше. И это не утопия. Этого одно время удалось добиться практически везде, куда на завершающем этапе войны пришла Красная Армия. Местные силы всё сделали сами, а внешний фактор всего лишь связал руки их врагам.

— То есть если контрреволюция вторгается извне, то она вытаптывает ростки социализма... Это, конечно, легче, чем растить. И внешнее вмешательство революционных сил должно заключаться в том, чтобы оградить слабые ростки нового... — задумчиво сказал Рахим. — Правильно ведь?

— Абсолютно, — сказал Иван. — Отличная аналогия.

— А какими должны быть силы прогресса сами по себе? — поинтересовался Денис. — Я так понимаю, коммунистам альтернативы нет?