Часовая башня

Начал читать. Жадно вчитывался. Искал информацию о том, что ждёт их впереди. Хорошо было известно; выезд русских в близлежащую Швецию категорически запрещён её правительством. И, в случае волны репрессий скрываться было негде. Выборг становился последним их пристанищем. И, даже Шведская родословная его супруги не могла помочь в оформлении визы — имея второе гражданство, не могла обеспечить им всю семью. Слишком много воды утекло с тех пор, как её предки покинули свою Родину. Впрочем, если начать заниматься этим вопросом, то, какая-то надежда всё же имелась. Но, для этого следовало переселиться в Гельсингфорс, революционная обстановка которого пугала своей схожестью с пережитым однажды в Петербурге.

Писали о гражданской войне, расколовшей Финляндию надвое. Многие статьи намекали на скорую близость ввода Германских войск, собственно уже находившихся на Аландских островах, и высадившихся на полуострове Ханко.

Нет, не скрыться теперь нигде от всей этой большевистской заразы, делившейся, размножавшейся, как клетка холеры, или правильнее сказать чумы, на территориях, хоть какое-то отношение имевших к России. Словно та, очень давно занесла в них заразу, которая теперь, когда минул инкубационный период, стремительно развивалась. И, не имея противоядия, не зная о прививках, оставалось только переболеть этой болезнью, дабы получить некую индульгенцию на право самостоятельной жизни, оставшимся в живых.

— Господин барон, ванная готова, — только лишь заглянув на мгновение в комнату, поставила перед фактом Мария.

Как же давно не принимал ванной. Да и сама сантехника, которая ещё так недавно была для него в порядке вещей, сегодня не только удивляла, но и говорила о быстротечности жизни.

Но, нет. Теперь то уж точно поживёт ещё. Пусть и рядом с красными, большевистскими финнами, но не там, с русскими, которых теперь боялся. Нет, это не был страх получить пулю в лоб. Скорее другой, говоривший; дни его сочтены, впрочем, как и сама Россия, летевшая теперь в пропасть со всеми её победами, достижениями, великими смыслами. Что же оставляла она после себя?

Спрашивая не находил ответа на свой же вопрос. Да и не хотел ничего искать. Его род выполнил свою миссию, и теперь, как понимал, должен просто жить в этом новом, непонятном ему, тревожном, только наступающем мире.

Но, Алекс, каково же ему? Неужели придётся нарушить присягу. Сам, будучи человеком не военным, не так полнообъёмно, как сын представлял себе её значение. Давно решив; не предаст своего Господина, императора всея Руси. Теперь не видел его над собой, чувствуя себя потерянным, не в силах определиться с тем, была польза от его служения, останется ли в веках.

Не видел, не способен понять и представить того, что не нужен новому миру, приходящему повсеместно на всей планете. И виной этому именно та, обязанность, отжив свой век исчезнуть, не оставив и следа. Страна видоизменялась, пусть временно потеряв свои территории, забывая о истории, только лишь ради того, чтоб потом, но, без помощи прежде значимых для неё лиц, вернуть утерянное силой

— Какой замечательный куриный суп! — ел с аппетитом. Ещё бы! Сколько нервов было истрачено в пути. И, если бы не врождённая находчивость, доставшаяся ему возможно с генами предков, то, наверняка уже гнил в одной из чухонских канав, у железнодорожного полотна. Но, Господь был милостив к нему.

— Это наша дорогая кухарка Илма. Господь послал нам это богатство на старости лет, — улыбнулась прислуживающей за столом домработнице Марии. Последнее время Машенька, в страхе перед стремительно начинающейся в стране гражданской войны, подумывала о том, чтоб уехать обратно, в Россию.

— Продал нашу квартиру в Киеве.

Существует негласный закон, говорящий; для того чтоб продать следует как можно меньше заботится об этом. Поэтому если что-то и продаётся в этом мире, то только по чистой случайности. Скорее вопреки, нежели чем благодаря.

Но, мне удалось!

Пусть и за полцены, но в валюте! Эти деньги ещё пригодятся нам. К тому же, такой хороший банк. Мог себе позволить оставаться ещё в Киеве в это тревожное время. Впрочем, не будем радоваться. Думаю, в любом случае нам останется на безмятежную старость. Лишь бы победили белые, или, как пишут в местных газетах — белофинны.

— Ах, мой милый Яков, неужели волна революции накроет нас дважды?

Поддерживала связь со своими престарелыми родителями, что теперь жили в Дании, уехав туда годом раньше. Не послушала тогда их, да и не смогла уговорить мужа, чтоб перебраться к ним. Теперь же была рада и тому, что жив-здоров, был с нею рядом в Выборге. Не исключала возможности переехать в Данию позже, но, в любом случае, только если на это решится супруг. Тогда бы и дочь с зятем последовали их примеру. Но, пока радовалась и тому, что Клара Александровна, вместе с Константином Сигурдовичем были защищены и могли рассчитывать на спокойную старость. Денег, что обладал к тому времени её отец, вполне хватало для этого.

— Рад за сестру и твоих родителей. Хорошо, что в своё время сумели покинуть тонущий корабль, — думал о своём, не слыша жену.