Часовщик с Филигранной улицы

Уильямсон наклонил голову, как будто разговаривал с ребенком:

– Завтра вечером… вам лучше будет снять для себя номер в гостинице, – сказал Уильямсон, снова начав заикаться и заканчивая на этом дискуссию. – Я знаю, вам нравится этот парень, – добавил он, втягивая воздух носом, – но, даже не беря в расчет все остальное, дюймовый брикет динамита в часовой мастерской не может не тревожить меня. Подумать только, сколько еще таких же пакетиков может быть припрятано в его мастерской, и… маленькие объемы приобретают популярность. Их проще спрятать в часовом механизме, труднее дезактивировать. Бомбы сейчас представляют собой нечто более изощренное, чем просто связка динамитных шашек.

Таниэлю нечего было на это возразить. Они обменялись рукопожатием через стол.

– Оставайтесь с ним до завтра, – сказал Уильямсон. – Мы выходим на финишнюю прямую.

XVI

Снизу послышался грохот. Оба ее брата были дома. Шесть часов – время ужина для слуг, поэтому ни дворецкого, ни Элис не было поблизости и некому было их утихомирить. Грэйс вздохнула и снова проверила колоду игральных карт.

Сегодняшним утром она выходила в город в сопровождении Элис и купила две одинаковые колоды. После того, как она вынула из одной туза пик и вложила его в другую, Грэйс вернула подмененную колоду в ее упаковку и снова запечатала. Это был очень простой тест, но, перебрав в воскресенье в уме все возможные варианты, она пришла к выводу, что он самый подходящий. Если взять что-нибудь посложнее, приятель Таниэля почует неладное. Результаты испытания должны проявиться очень наглядно. Если этот человек вынет из колоды лишнего туза до начала игры, это во многом подтвердит предположения Таниэля. Если же он этого не сделает, значит, он, скорее всего, мошенник. Он ведь часовщик, а Грэйс никогда не приходилось встречать человека с техническим складом ума, который, заметив ошибку, проигнорирует ее. Зная о наличии лишней карты, он обязательно вынет ее из колоды. У него не будет причин этого не сделать.

Стрелка висящего рядом с зеркалом барометра дрожала вокруг отметки «дождь», столбик ртути опустился вниз. Грэйс посмотрела на него, потом выглянула через открытую дверь в коридор. Там было пусто, Элис только что спустилась в кухню. Они договорились выйти из дому через двадцать минут. Грэйс сунула подмененную колоду в карман летнего пальто и перекинула его через руку. Интересно будет посмотреть, как часовщик отреагирует на ее слишком ранний и к тому же без сопровождения, приход.

Грэйс спустилась по лестнице и оказалась на пути мчащихся мимо нее братьев. Они были немногим младше нее – девятнадцать и двадцать один, – но, стоило им оказаться дома в отпуске, как они немедленно впадали в детство.

– С дороги, с дороги! – кричал Джеймс, в руках у него был мяч для игры в регби.

– Вы что, играете в регби в доме? – спросила она, вжимаясь в стену.

– Да, у нас не хватает игроков. Будешь играть? – улыбаясь, спросил Уильям. Он был самый младший, и Грэйс подозревала, что мяч принадлежит ему. Когда Грэйс была маленькая, об этой игре еще никто не слыхал, но Уильям уже играл в нее в Итоне, когда она как раз приобретала популярность, и с тех пор стал говорить о ней в почтительном тоне, которого, помимо регби, удостаивались лишь женщины и ружья. С тех пор как Грэйс побывала с ним в Хэмпстеде, она пыталась убедить их поменять регби на крикет. В крикете есть, по крайней мере, правила: никому не позволено наступать на голову другого игрока, объясняя это увлеченностью игрой.

– Нет, – ответила она, заглядывая поверх их голов в гостиную. – Это вы разбили вон ту вазу?

– А, возможно. Джеймс! Сюда!

Грэйс решила, что ее это не касается. У нее есть свои дела.

Горячий воздух снаружи был густым и липким как мед. Марево колыхалось вдоль мраморных фронтонов городских домов. Грэйс шла по улице, перекинув через руку летнее пальто, из кармана которого острым углом выпирала карточная колода. Липкая от жары кожа зудела, и Грэйс то и дело потирала запястья, стряхивая облепивших их мошек. Они сегодня были повсюду, рассыпавшись в воздухе темными точками, как на зернистой фотобумаге.

Белгравия осталась у нее за спиной, и небо впереди закрыла грозовая туча. Великолепно.

Когда Грэйс свернула на Филигранную улицу, дождь уже стоял стеной, и вид у нее был, как будто ее только что вытащили из Темзы. Она думала, что придется, дрожа от холода, ждать на крыльце и жалобно звать хозяев, чтобы ее впустили внутрь, но дверь под номером двадцать семь распахнулась, как только она подошла к ступенькам перед входом. В дверях, улыбаясь, стоял Таниэль.

– Извините, ради бога, дождь… – Грэйс смотрела, как вода падает сверху на выставленные в ряд на нижней ступени бутылки. Ей приходилось видеть дома, где слуги так же выставляют их на улицу, но никто не объяснил ей, для чего это делается. Горлышки у бутылок были слишком узкими для эффективного сбора дождевой воды.

– Я знаю, мы видели тучи из окна мастерской. Мори заваривает чай. Заходите, здесь тепло, мы затопили камин…

Мори. Имя было ей почему-то знакомо, но она не могла вспомнить, где его слышала.