Часовщик с Филигранной улицы

Грэйс обещала отправить телеграмму, как только сможет с уверенностью объяснить происходящее. И, хотя Таниэль понимал, что до половины восьмого утра ничего не принесут, он, следя за кипящей на плите кастрюлей с рисом, все время прислушивался, не зазвонит ли дверной колокольчик. Ему обычно нравилось наблюдать за поднимающимся к потолку паром, потому что пар при варке риса был совершенно особенным, но сейчас он не мог ни на чем сосредоточиться. Он открыл дверь в мастерскую, чтобы видеть улицу через большое окно, и обнаружил, что Мори уже там. Он был занят перекладыванием самых хрупких часов из шкафов в глубокие обтянутые бархатом коробки. Таниэль взялся рукой за дверной косяк.

– Что происходит? – поинтересовался он. Они еще раньше договорились, что до половины восьмого он должен говорить только по-японски, и это оказалось очень кстати. Новый для него иностранный язык скрывал его непривычно натянутый тон: его японский и так всегда звучал не слишком естественно.

– А, это… – Мори защелкнул одну из коробочек. Таниэль видел, что он подыскивает слова, чтобы выразить свою мысль в понятных выражениях, но оставил эту затею и, нарушив собственное правило, перешел на английский:

– Сейчас сюда прибудет полиция. По-видимому, мое имя звучит на ирландский манер. Когда вещи сложены в коробки, люди обращаются с ними более аккуратно.

– Правда? – спросил Таниэль.

– Иногда, по крайней мере. Видите ли… они очень сердиты и готовы взяться за любого подходящего, по их понятиям, иностранца, так что они меня арестуют. Но это скоро дойдет до вашего офиса. В настоящий момент в Японии отношение к соглашениям с Британией довольно критическое, поэтому, когда в Министерстве внутренних дел станет обо всем известно, они выйдут из себя. Так что я предпочитаю покончить с этим сегодня, с тем, чтобы с меня сняли подозрения, вместо того чтобы бежать куда-нибудь в Озерный край и скрываться там неделями. И хватит так на меня смотреть, отправляйтесь на службу.

– Они будут вас бить.

– Не слишком изобретательно.

Таниэль снова посмотрел в окно. На улице было по-прежнему безлюдно, если не считать одного из мальчишек Хэйверли. Он блуждал в тумане среди ему лишь одному видимых чудес. На плече у него восседал Катцу.

– Вы ожидаете почту? – спросил Мори. – Она будет только к вечеру. Почтовое отделение в Найтсбридже в этот день по утрам не работает.

– Я забыл, – выдохнул Таниэль.

– Идите на службу, – повторил Мори. – Если вы здесь задержитесь, они и вас арестуют.

– С какой стати?

– Если вас кто-нибудь ударит, вы непременно дадите сдачи, а это… противодействие полиции, как мне кажется. Ради бога, идите. Ждите телеграмму в районе пяти часов и, если вам нетрудно, сразу же передайте ее Фрэнсису Фэншоу.

– Мори…

– Стиплтон.

Он послушался.

Войдя в офис, Таниэль остановился у своего стола и долго разглядывал новый телеграфный аппарат. Его полированные детали еще сохраняли первоначальный блеск, и в насечке на колесе для транскрипта еще не собралась грязь. Казалось, что за последние несколько недель произошло столько всего нового, но на самом деле получалось, что единственной реальной переменой в его жизни была замена расшатанного телеграфного аппарата на современную модель, выполняющую ту же самую работу более плавно.

Появился Фэншоу и сунул ему в руки папку, набитую мятыми листами с наклеенными на них необработанными транскриптами.

– Диппочта из Токио и Пекина. Вам надо пойти доложить министру краткое резюме.

– Мне?

– Вы – единственный, кто все их прочел. Идите. Да побыстрее, он ждет.

Лорд Левесон, не ожидая вступления, сразу же начал задавать вопросы. Это был крупный седовласый мужчина, его отрывистая речь напоминала лай. Вопросы он выпаливал как из пулемета. Ему требовались лишь отдельные части дипломатической почты по интересующим его темам, но поскольку необработанные транскрипты были пересыпаны надписями и обрывками сокращенного кодирования, оставленными операторами, он не мог прочитать их сам. Все это продолжалось час, затем два, и, наконец, решив, что Таниэль справляется с чтением транскриптов лучше, чем другие телеграфисты, Левесон вручил ему заодно донесения из Москвы, после чего все началось заново. Таниэль, однако, успел прочитать всего несколько первых строчек, когда в дверь постучали и в кабинет просунулась голова Фэншоу.

– Извините, что перебиваю. Стиплтон, там для вас телеграмма. Курьер говорит, что может отдать ее только вам лично в руки.

Молоденький посыльный с почты дожидался, пока Таниэль не распишется в получении телеграммы, помеченной надписью «суперсрочно». Развернув ее, Таниэль увидел всего одну строчку:

– Мори говорит правду. Грэйс.

– Экстренная ситуация дома, – объяснил Таниэль и, отдав диппочту Фэншоу, покинул кабинет.