Часовщик с Филигранной улицы

Сев в поезд в направлении Найтсбриджа, Таниэль считал станции по появлявшимся в темноте освещенным перронам. Когда он наконец поднялся наверх, было уже очень жарко и солнце стояло в зените. Он надеялся успеть до появления полиции, но, еще даже не видя дома номер двадцать семь, Таниэль уже знал, что полицейские находятся на месте. На Филигранной улице всегда было много народу, поскольку люди, которым было по средствам проживание здесь, не работали в конторах, но сейчас толпа на дальнем конце улицы казалась намного гуще, чем обычно. Прохожие, идущие в сторону мастерской, смотрели вперед и замедляли шаг, а пройдя мимо дома, оглядывались. Таниэль шел быстро, и люди, заметив официальный стиль его одежды, уступали ему дорогу.

Мори сидел на тротуаре. Возле него стоял полицейский, облаченный в слишком плотный для такой жары мундир. Мори явно сидел здесь не по своему желанию. Кто-то силой заставил его встать на колени, и теперь его брюки были запачканы в пыли.

– Стойте, – сказал ему полицейский. – Мастерская закрыта.

– Я здесь живу. Мори, вы в порядке?

– Что вы здесь делаете? – ответил он вопросом на вопрос, но в его тоне не было удивления.

– Вы что, целый день здесь сидите?

– Молчать! – прикрикнул полицейский, слегка пнув Мори ногой. – Ни одного слова!

– Джеймсон, – позвал его кто-то из-за дверей, – тащи его сюда, надо послушать, как он объяснит нам вот это.

Полицейский рывком поставил Мори на ноги и подтолкнул его к дверям. Таниэль последовал за ними. В мастерской их встретил сурового вида офицер, в руках он держал одну из механических птичек. Птичку покорежили, пока открывали, и теперь из нее торчал пакет с порохом.

– Так-так. Что ты на это скажешь, а? Джеймсон, вызывай карету, мы сейчас… О, черт!

Мори выхватил у него птичку и порох и потянул за торчащий из пакета шнурок. Все увидели вспышку.

– Ложись! – взревел сержант.

Таниэль остался стоять. Мори держал в открытой ладони пакет и смотрел на Таниэля так, как будто кроме них в комнате никого не было. Появился язычок пламени, а затем в воздухе поднялись и закружились, потрескивая и мерцая, золотые и малиновые искорки. Всего лишь фейерверк. Яркие вспышки и запах дыма на несколько секунд создали в сумрачном интерьере мастерской праздничную атмосферу, вызывая воспоминания о ярмарках и карнавалах. Вспышки вскоре погасли. Бумажный пакет, сгорев, рассыпался пеплом. Мори отряхнул ладони, и на пол плавно опустились мягкие серые лохмотья.

Присутствующие на некоторое время застыли в молчании. Таниэль обвел взглядом мастерскую. Содержимое вытащенных из стола ящиков вывалено наружу, дверцы шкафов распахнуты, и все, что в них лежало, валяется на полу. Поначалу вещи вынимали и раскладывали аккуратно, но вскоре перестали церемониться, и полицейские попросту раскидывали их в стороны ногами, чтобы освободить себе проход.

Один из полицейских пинком вновь заставил Мори встать на колени, раздались крики, и кто-то замахнулся дубинкой.

– Уильямсон!

Таниэль не замечал его до сих пор, но арест человека, изготовляющего бомбы для Клана-на-Гэль, был слишком важным событием, и Таниэль не зря надеялся, что Уильямсон самолично явится вместе со своими людьми. Он все это время сидел в глубине помещения, наблюдая за происходящим.

– Одно из двух, – обратился к нему Таниэль, – я сию же минуту отправляю телеграмму в Форин-офис с сообщением, что вы собираетесь выбить недостоверное признание из японского аристократа, не имея ни мотивов преступления с его стороны, ни доказательств его вины, если не считать фейерверка. И поскольку вы, и это главное, не нашли вовремя бомбу, взорвавшуюся в Скотланд-Ярде, есть большая вероятность, что вас уволят. Или же вы можете забрать отсюда своих людей. И если вы немедленно не спрячете эту штуку, вам придется драться с человеком одной с вами весовой категории, – добавил он, глядя на полицейского с дубинкой.

Уильямсон потрясенно уставился на него.

– Заткнитесь, а не то я и вас арестую.

– В таком случае завтра же, когда я не появлюсь на службе, Фрэнсис Фэншоу начнет наводить обо мне справки, не так ли? И дальше произойдет все то же самое, только на двенадцать часов позже.

– Вы… идиот.

Таниэль молча покачал головой, ожидая.

– Всем освободить помещение! – заорал Уильямсон, не отводя от него взгляда. – Да, сейчас же, быстро, все на улицу!

И продолжил тихим голосом, обращаясь к Таниэлю:

– А когда мы докажем его вину, ты почти наверняка отправишься в Бродмур в качестве сообщника, ты, ненормальный, ненормальный ублюдок. Прочь с дороги!