Частная жизнь импрессионистов

Закончив эту картину, Ренуар перенес внимание на «Мельницу». Сегодня местонахождение огромного полотна, о котором пишет Ривьер, неизвестно. («Бал в “Мулен де ла Галетт”», хранящийся теперь в музее Орсэ, не соответствует его описанию огромного холста, который приходилось таскать с улицы Корто на «Мельницу» и обратно, но, возможно, Ривьер, никогда не слывший непогрешимым рассказчиком, преувеличил его размеры.) Каждый день они с Ренуаром на тележке вывозили гигантское полотно из ворот дома на улице Корто, катили тележку вниз по склону и, завернув за угол, привозили на «Мельницу».

По словам Ривьера, вся картина писалась с натуры, что не всегда было легко делать: когда дул ветер, огромный подрамник грозил улететь в небо, как воздушный змей. Те, кто позировал для картины, постоянно приходили в «Мулен де ла Галетт» и наблюдали, как полотно обретает форму. Пока Ренуар работал, вокруг него собиралась толпа зевак. Сестра Жанны Эстелла позировала для образа девушки на переднем плане, сидящей на зеленой скамейке. Мужчины за столом со стаканами гранатового сока – это Лами, Гёнётт и Ривьер. Танцуют с девушками Кордей, Лестринге, Льот и другие художники. В центре полотна, в модных брюках в обтяжку, танцует с Марго, одной из любимых монмартрок Ренуара, Корденас – испанский художник с Кубы, живущий на улице Абукир. Он страстно желал стать настоящим парижанином и для этого переехал в район Пигаль, повесил на доме табличку со своим именем и каждый день ходил танцевать в «Мулен де ла Галетт».

Среди танцующих – одна из самых преданных посетительниц «Мельницы», Анжела, прелестная восемнадцатилетняя девушка с изящной фигурой, блестящими черными волосами, подстриженными по последней моде, с челкой, маленьким вздернутым носиком и полными губами. Она владела богатым лексиконом местного арго, и Ренуар любил слушать, как Анжела говорит на своем сленге, судачит и передает неправдоподобные сплетни.

Она знала всех монмартрских сутенеров, знаменитых бандитов и, ничтоже сумняшеся, рассказывала об их ужасающих деяниях – они явно были ее героями. Когда удавалось, служила у флориста или позировала художникам и часто меняла любовников.

Поскольку Анжела более-менее постоянно работала и жила с матерью, она пользовалась репутацией девушки неиспорченной, просто любящей весело проводить время. Мать не одобряла ее гуляний и постоянно твердила Анжеле, что у нее усталый вид и круги под глазами.

Однажды утром Анжела явилась в студию Ренуара на улице Сен-Жорж после долгой бессонной ночи и заснула в кресле с кошкой на коленях. Так он ее и нарисовал. Появляется она и на его более позднем полотне «Завтрак гребцов» среди рослых сильных парней, компанию которых девушка так любила.

Вскоре после того как Анжела закончила позировать для этой картины, ее увез некий богач. Однако она регулярно возвращалась на Монмартр, чтобы повидаться со старыми друзьями, похвастать новыми нарядами и узнать последние сплетни.

Ренуар не тратил время на достижения барона Османа в его стремлении изменить лицо Парижа. Радости свободной любви и танцы под солнцем значили для него куда больше, чем материальная выгода, и реконструкцию Парижа он рассматривал как жертву имущественным ценностям.

– Что они сделали с моим бедным Парижем! – ворчал он. – Я люблю театральные декорации, но только в театре.

Все то лето он рисовал «Мельницу» в солнечных лучах, делая массу подробных эскизов, которые сводил потом в общую композицию. Он стал своим человеком на Монмартре и чувствовал себя там гораздо вольготнее, нежели в официальных салонах. Они с Ривьером обедали на «Мельнице» или в двух улицах от нее, «У ловкого кролика» (легендарное кабаре действует по сей день на углу улиц Соль и Сен-Рюстик). Освещенное одним узким окном, это кафе было завалено бутылками и меблировано низкими столами с деревянными лавками. Снаружи, огороженный старой треснувшей стеной, простирался виноградник. Они ели дежурное блюдо и пили сухое белое «Пикколо», которое здесь подавали в глиняных кувшинах.

На картинах, изображающих «Мельницу», Ренуар среза́л фигуры по краям переднего плана, чтобы у зрителя создавалось впечатление, будто он видит выхваченный кусочек реальной жизни. Глядя на картину, вы словно ощущаете и себя там, среди танцующих и смеющихся. Но если Ренуар представил Монмартр земным раем, то не только благодаря работе своего воображения: направляясь туда, завсегдатаи действительно принаряжались в лучшую воскресную одежду и надевали все украшения и драгоценности, которые смогли выпросить, украсть или позаимствовать. Девушки были лучезарны, и солнце светило все лето, делая это место ослепительно сияющим и сверкающим своими яркими красками.

Из Испании приехал цирк Фернандо и произвел фурор. «Бах-бах!», которое клоун выкрикивал, кувыркаясь в воздухе, повсюду на Монмартре стало популярным разговорным словечком. Дега, любивший цирк, приходил сюда рисовать канатоходку мисс Ла-Ла и наблюдать за представлением жонглеров и акробатов, развлекающих публику при свете газовых фонарей.