Часы Зигмунда Фрейда

Она надоела ему хуже горькой редьки. Он просто видеть больше не мог ее пустые тусклые глаза, в которых виднелось только холодное презрение. Он прекрасно знал, что она его терпеть не может – еще бы, вечно кривилась, как беременная, на него глядя, как будто ее сейчас вырвет.

Он даже подумывал попросить этого психиатра, чтобы тот подпустил маленько гипноза ей в голову, и она стала относиться к нему получше. Удержала его только мысль, что вдруг этот доктор ради прикола внушит ей сильную страсть, и тогда, чего доброго, придется с ней спать! Вот уж чего совсем не хочется…

Нет, разумеется, ради дела он готов и на это, уж как-нибудь с собой справится. Но сейчас, глядя на эту швабру зализанную, у него не возникало никаких желаний. Еле терпел, что возле нее крутиться надо, заботу да ласку изображать. И глаз с нее не спускать.

Он скрипнул зубами, вспомнив, чего наслушался от шефа буквально полчаса назад. Надо же, эта стерва выскочила из банка и поехала в больницу! И шеф винил в этом только его. А он не может же целый день в машине торчать рядом с банком. У них там камеры, сразу приметят. Да еще полиция сегодня там с утра. Ему в полиции на заметку попадать никак нельзя, плохие у него с полицией отношения.

Он это шефу и высказал, а тот свое твердит. Письмо-то из больницы у этой выдры в сумке нашли, а кто его пропустил?

Ну, если честно, тут он недоглядел, обстоятельства так сложились. Он-то думал, что она с работы никуда не денется, а она вон что учудила! Хорошо, что в сумке у нее маячок оставлен. Как глянул он на экран – ешкин кот! Это куда же ее понесло? Еле успел, пришлось санитара вырубить, хорошо больше в морге никого не было.

Ох, до чего же она ему надоела! Ну, ничего, скоро уже операция, а потом… так или иначе придется от нее избавляться.

Свидетели живут недолго… Он хмыкнул, представив, что вскоре сделает так, что эту швабру никто никогда не найдет, и от скуки порылся в ее сумке. Достал мобильник и удивился: было штук шесть сообщений от какого-то Бориса.

«Нора, ты где? Почему не вернулась? Тут тебя спрашивали».

«Нора, ответь, я не знаю, что говорить начальству».

«Нора, ты заболела? Ответь срочно!»

«Начальство икру мечет, потому что полиция всех сотрудников опрашивает, а ты отсутствуешь без причины».

«Нора, ответь, это не шутки!»

«Нора, твой телефон не отвечает. Тут полицейский сказал, что если тебя сегодня не будет – завтра они тебя повесткой вызовут. Нора, у тебя будут проблемы!»

«Нора, начальник сказал, что если ты немедленно не объявишься, то завтра можешь вообще на работу не выходить! Считай, что ты с завтрашнего дня уволена!»

– Вот так номер! – Парень смотрел на экран, туго соображая, что же делать.

И в этот момент телефон исполнил мелодию. Звонил тот самый Борис, и, поколебавшись, коренастый тип решил ответить.

– Нора, ты? – прозвучал взволнованный голос. – Ну, слава богу, ответила наконец!

– Это ее муж, – коротко сказал коренастый, – Нора спит, что-то ей поплохело, давление, наверное.

– Слушайте, начальство у нас не шутит, здорово на нее бочку катит. – Борис заговорила вполголоса. – И полиция вяжется. Если у нее больничный будет… вы врача вызывали?

– Да нет… ладно, она лекарств напилась, вроде полегчало ей, привезу ее, так начальству и передайте.

Парень отключился, помянул недобрым словом и банк, и полицию, и эту стервозу и пошел в другую комнату.

Нора не сводила глаз с удивительных часов.

Диковинные буквы на циферблате разрастались, оживали, шевелились…

И вот они были уже не написаны на циферблате, а высечены на каменных плитах, которые вкривь и вкось торчали из земли, как зубы состарившегося дракона…

Перед глазами Норы было кладбище, очень старое кладбище, так густо уставленное надгробьями, что между ними с трудом можно было протиснуться.

Но все же на этом кладбище нашлось место для новой могилы – во всяком случае, Нора увидела двух старых могильщиков в диковинной одежде, которые закапывали яму.

А на дне этой ямы был не гроб с покойником. На дне ее стоял сундук, полный самых разных вещей… там были детские книжки, и красный трехколесный велосипед, и нарядное платьице в горошек, и первые настоящие туфли…

На дне этой ямы было Норино прошлое. Ее детство, юность, ее воспоминания…

Комья земли падали на сундук, падали все быстрее и быстрее.

Еще немного, еще несколько минут – и прошлое будет погребено, оно исчезнет безвозвратно.

В голове ее снова зазвучал красивый, убедительный, завораживающий голос:

– Освободись от прошлого! Отбрось его! Оно только сковывает тебя, мешает тебе жить!

Нора поняла, что это правда.

Что без прошлого ей будет гораздо легче, она станет свободнее, счастливее… В голове будет восхитительно пусто, воспоминания уйдут, как ненужный балласт. Зачем они вообще нужны, эти воспоминания? Хорошие вызывают сожаления по прошлым временам, плохие надрывают душу…

Комья земли падали в яму, засыпая, заваливая ее прошлое, погребая его среди средневековых могил… вот уже только трехколесный велосипед еще виден…

Еще совсем немного – и она станет свободной…

И тут сквозь гипнотический бархатный баритон прорвались другие звуки.