Чаткальский тигр

В доме все уже спали. Амир Равнак сам вскипятил на газовой плите чай, и они вдвоем долго сидели за дастарханом. Поэт с чувством читал свои новые стихи, время от времени увлажняя горло зеленым чаем. Он был рад, что в лице Караджана нашел благодарного слушателя, понимающего и ценящего настоящую поэзию. Гость был готов сидеть до утра и с упоением внимать ему, но Амир Равнак помнил, что этому человеку завтра предстоит тяжелый день и ему надо хорошенько выспаться. Он снял очки, положил ладонь на стопку бумаг, исписанных арабской вязью, и сказал:

— Поэзию надо вбирать в себя понемногу, так же как вкушать мед. Излишества всегда вредны. Идемте, я покажу вам вашу постель. Во сколько разбудить вас?

— В семь, если не затруднит.

…Караджан поднялся в половине седьмого. И к тому времени, когда Амир Равнак тихонько постучал в дверь, он уже был одет и, сидя в кресле за низеньким столиком, листал журнал «Гулистан».

— Ого, да спали ли вы сегодня? — удивился Амир Равнак.

— И очень хорошо, — засмеялся Караджан.

Хозяин велел дочери, специально поднявшейся пораньше, принести завтрак сюда и, потирая ладони, расположился в кресле напротив гостя.

От Амира Равнака Караджан поехал прямо в медицинский институт. Ему хотелось успеть пораньше и, не показываясь на глаза Гулгун, подсмотреть, с кем она утром придет. «Что за жизнь! — с горечью подумал он. — С собственной женой приходится играть в прятки!» Он опаздывал и ежеминутно поглядывал на часы. Хозяин дома был за завтраком весьма словоохотлив. Караджану было неловко прерывать его на полуслове. А когда улучил момент, чтобы откланяться, уже было начало девятого.

Он оставил машину на улице и вошел в обширный институтский двор, похожий на старый парк. Вопреки обыкновению, было тихо и безлюдно. Выходит, опоздал — занятия уже начались. Придется ожидать до перемены. Значит, на работу опоздает. Правда, на Никаноренко можно положиться. Он не подведет. Даром что прораб, а разбирается во всем не хуже любого инженера. Сам с утра распределит работу по бригадам — никто и не заметит отсутствия Караджана Мингбаева. Лишь бы Хазратов спозаранок не сунулся на плотину. А то из мухи слона сделает… Часам к одиннадцати Караджан успеет. Впрочем, мало ли где может задержаться начальник участка!.. А вдруг опять ЧП? Ведь неприятности всегда вторгаются в жизнь человека в самый неподходящий момент. Уехать прямо сейчас, не повидав Гулгун? Легко сказать! Тогда зачем, спрашивается, он несся сюда сломя голову, беспокоил людей? Нет, не может он уехать, не повидав Гулгун. Пусть хоть небо обрушится на землю — он ее дождется. Не будет от Караджана толку на работе, если он сейчас уедет. Какая там работа, если в голове одна Гулгун. С ума сойти можно. Права была мать, когда говорила: «Не дело это — мужу и жене жить врозь».

По чисто подметенным аллеям парка прогуливались, держась за руки, парень и девушка. Сейчас в городе, кажется, модно гулять — держась за руки.

Караджан медленно расхаживал по институтскому парку, заложив руки за спину, хоронясь за толстыми, побуревшими от дождей стволами деревьев. Потом купил в киоске несколько газет. Когда до перемены оставалось несколько минут, он сел на скамейку невдалеке от входа в учебный корпус и развернул газету.

«А вдруг сейчас Гулгун, сияющая и радостная, выскочит из подъезда с каким-нибудь парнем, держа его под руку?» Караджан поежился, словно ему сделалось зябко. Поверх газеты посмотрел на широкую стеклянную дверь, из которой то и дело кто-нибудь выходил.

Прозвенел звонок. Караджан снова приподнял развернутую газету. Он усмехнулся про себя, вспомнив, что таким методом пользуются агенты, когда следят за кем-нибудь. Только они наблюдают сквозь проделанную в газете дырочку. Да, так, пожалуй, было бы удобней. Может, продырявить пальцем? Фу, черт, только этого не хватало…

Из учебного корпуса повалили во двор студенты. Аллеи парка наполнились девушками и парнями в белых халатах, их громким говором, смехом.

А Гулгун нигде не было видно.

Караджан обеспокоенно посматривал по сторонам, уже ни от кого не таясь и нервно похлопывая себя по колену свернутыми в трубочку газетами. Вдруг прямо перед ним возникла тоненькая белая тень и произнесла голосом Гулгун:

— Здравствуйте, мой господин! Как вы тут оказались в такую рань?

Перед ним, улыбаясь, стояла она. Она! Его Гулгун! По глазам видно, как рада ему.

Он не привык ее видеть в белом халате, потому и не узнал сразу, не заметил, как подошла.

— К-как ты меня ув-видела? — растерянно спросил Караджан и, взяв ее за руки, усадил рядом.

— Подружка сказала. Я сидела в аудитории — хотела конспекты полистать перед семинаром. А она прибежала и говорит: «Что же ты не выходишь? Там твой муж сидит!» Я и бросилась сразу сюда. Как дома? Все хорошо? Ничего не случилось? Никто не заболел?

— Все хорошо. Просто очень захотелось увидеть тебя. — Караджан ласкал ее взглядом и не мог оторвать от нее глаз.

Гулгун разрумянилась от возбуждения, глаза ее сияли.