Чаткальский тигр

Таманно и Тасанно стояли в это время у окна и смотрели на него сквозь тюлевую занавеску. Они любовались им. Может ли быть что-нибудь прекраснее атлетической фигуры джигита!.. И когда на улице появился Хайрулло и, решив последовать примеру этого горца, тоже снял рубашку и стал умываться под краном, сестры переглянулись и рассмеялись. Настолько несуразным показался их братец рядом с Караджаном, разительно отличаясь от него худобой и бледностью немощного тела.

По ступенькам веранды, негромко переговариваясь, спустились Милтикбай-ака и Файзулла Ахмедович. Они направились в сад и стали не спеша обходить его, останавливаясь возле каждого дерева, внимательно осматривая их. Милтикбай-ака, зажав палку под мышкой, наклонялся и брал пригоршню земли, мял ее в ладонях, подносил к носу. Файзулла Ахмедович расспрашивал у него, когда лучше делать обрезку, удобрять почву, опылять ветви, чтоб не водились черви. Он ласково поглаживал стволы деревьев, а опытный садовод давал наставления, объяснял, как лучше ухаживать за садом. К ним подошли Караджан и Гулгун. Девушка сказала: «Доброе утро!» Отец ответил на приветствие и ласково погладил дочку по спине. Отведя ее в сторонку, сунул ей в руку сложенную в несколько раз двадцатипятирублевку.

— Зачем? Мне не нужны деньги. Я же тут как дома, — сказала Гулгун.

— Бери, бери, пригодятся, — нахмурился отец.

Затем Милтикбай-ака и Файзулла Ахмедович, беседуя о садоводстве и пользе пчел, проследовали в дальний угол сада, Гулгун и Караджан остались вдвоем. Девушка стояла, пригнув ветку яблони, словно рассматривала оставшиеся на ней несколько листочков, с улыбкой прислушивалась к словам Караджана и поглядывала на открытую дверь летней кухни, в которой то и дело появлялось лицо Мархаматхон, видимо наблюдавшей за ними. Небось думает: «Стоят в открытую и разговаривают как муж и жена. Наверное, уж немного до свадьбы…»

Недружелюбно взглянув на них, надевая рубашку на ходу, удалился в дом Хайрулло.

— В какое время тебе лучше звонить? — спросил Караджан.

— По выходным я весь день дома.

— Если зачащу, они не будут недовольны? — Караджан взглядом показал на кухню.

— Ну что вы! Файзулла Ахмедович и Мархамат-апа всегда довольны, когда у них бывают люди. Но лучше… давайте видеться где-нибудь. А то мне самой как-то неловко.

— Да? Не перед Хайрулло ли? — настороженно прищурил глаза Караджан. — Мне показалось, он тебя ревнует…

Гулгун рассмеялась.

— Если и так, то только как сестру.

— Смотри у меня, — с притворной строгостью погрозил пальцем Караджан. — Чтоб ходила только по прямой дорожке. Ни налево, ни направо. Поняла?

— Вот так, — Гулгун весело смеясь, прочертила на земле носком туфли прямую линию, но тут же подняла голову и с укором, строго посмотрела в глаза Караджану. — Если еще раз мне скажете такое, я на вас крепко обижусь.

— Извини. — Караджан носком своего ботинка провел линию, параллельную первой, а в конце свел их вместе.

— Мы долго стоим на глазах у людей… Передавайте вашей маме привет от меня.

— Непременно. Благодарю.

Гулгун, нежно взглянув на него, улыбнулась и ушла в дом. А Караджан направился к беседке, где Милтикбай-ака и Файзулла Ахмедович уже расположились на сури и беседовали, ожидая, когда Мархаматхон принесет завтрак.

Провожая гостей, хозяева вышли за ворота, когда подоспел запыхавшийся Амир Равнак.

— В ближайшее время мы с божа прибудем к вам, — пообещал он, пожимая руку Караджану. — Надеюсь, вы еще не закончите строительство плотины?.. Хочется увидеть процесс ее возведения. Тьфу ты, не люблю я эти слова — «процесс», «мотоцикл»… Не звучат, в стихотворение не вставишь. Один мой знакомый поэт пробовал это сделать и чуть разумом не помутился.

— Приезжайте, домулла! Работы у нас непочатый край. Вот когда Файзулла Ахмедович приедет к нам, наши дела пойдут быстрее.

— Эй, приятель! Когда ваш божа станет строителем Чарвака, попробуйте-ка не побывать там и не воспеть эту стройку! — рассмеялся Файзулла Ахмедович.

— Быть сему! В добрую минуту сказаны ваши слова! Я другому удивляюсь, божа. Вас же, дорогой мой, подъемным краном нельзя было сдвинуть с места! Или вы враз помолодели?

Милтикбай-ака и Караджан еще раз пожали всем руки и отбыли с добрым настроением.

XIX

ТРИДЦАТЬ ТРИ НЕСЧАСТЬЯ…