Чавивафа

— Будьте прокляты, — Мальчишка рыдал в истерике скривив лицо так, что было страшно смотреть, — Мы вам так верили! Предатели! Бросили отца на съедение. Мы же были с вами друзья… Мы все так верили про все ваше свет и добро, а вы в нейтралитете… Будьте прокляты.

Чечеманга отвернулся, сжав губы и скулы. Как объяснить мальчишке, что замысел Ордена светлый, но длинный, и добро победит обязательно, но весной. А в эту осень стратегически выгодно проиграть. Но потери этой ночи будут с лихвой перекрыты обретениями. Благодаря сегодняшней катастрофе Аинанья только ускорит в итоге развитие и заживет лучше прежнего. Никак не объяснить. Как и не вернуть ему братьев и отца.

Чечеманга всматривался в мчавшиеся мимо тени ночи, вспоминал лица убитых гвардейцев, до конца исполнивших свой долг, умерших без права знать, что царевича таким образом спасли «свои», а их погибель геройская нужна для конспирации. Косился то на зарево пожаров в удалявшейся Аинанге, то на обезображенное отчаянием и обидой лицо мальчика.

На развилке дорог темнела длинная тень большой колонны машин. Тридцать файдазавадских грузовичков, часть эвакуируемого полка падаванов в сопровождении батальона взрослых Аскеров. Привстали тут, типа что-то сломалось, ждали группу Чечеманги. Джипы со спецназом резко дав по тормозам, встали в туче пыли рядом с колонной. Навстречу вышел полковник. Чечеманга, глядя, как преподы переодевали Кукубелу в падаванские одежды и сажали в один из грузовиков к мальчишкам будущим Аскерам, докладывал полковнику, что группа сработала без потерь и утечки информации о себе не допустила, Объект доставлен без повреждений.

Колонна, врубив огни, медленно поползла рубиновым ожерельем на восток в сторону Дамугизы. Чечеманга со своими остался. Сидел на земле, прислонившись спиной к колесу, ожидая когда к утру здесь разными путями соберется вся его сотня, выбравшись из города. Думал, что спецназ Ордена блестяще в принципе справился со своим первым заданием.

Часть 6

Гроза над Гувумангой. Глава 2. Язык мертвецов

Шаука рулила на своей Кулунге по пыльной дороге уже почти на имперской границе. Машинку потряхивало, Ведьма поправляла левой пыльные патлы, правой держала твердо руль, глазками пристально всматривалась в ухабы впереди, ушками внимательно еще и еще раз прослушивала запись, которой снабдил ее только что Бьянчи. Один из солдат-пришельцев поехал крышей в дежурке, где велась постоянная съемка камерами со звуком. Это уже десятый случай шизы в батальоне, но впервые сохранился документ, что именно орали сумасшедшие миротворцы в припадках.

Толстый майор отказывался допускать мысль, что эксцессы с его бойцами могут быть связаны с ритуалами Чавивафы. Мол, это не научно. С чего бы это, думала ведьма с жетоном Академии Наук. Научно это изучить и сопоставить два явления возникших в одном месте и в одно время. А связаны или нет, это должен и выяснить ученый, собрав факты. Правда, пока получалось, что комбат скорее прав. Тарабарщина явно была каким-то языком — повторялись сочетания звуков и интонаций. Это была именно кодированная информация со смыслом, а не просто стенания и вопли. Но язык был не похож ни на один известный Шауке из использовавшихся хоть когда-нибудь на Континенте.

К примеру на том камне древних колдунов текст был набит на старой Гизе, просто зашифрован. У купцов тоже в ходу скрытые шифрованные языки, но это до неузнаваемости переделанные языки гизов и квендов. Нет, эти солдаты кричали явно на каком-то совершенно другом языке. Да и сочетания таких звуков не местные, тут никто не станет так неудобно ворочать языком. Очень жесткий язык, холодноватый для этих земель.

На холмах перед начинавшимся лесом сверкнули на солнце крашенные зелеными полосками заборчики и будки, деревянные длинные казармы и склады. Вокруг них темнели земляные валы и капониры, Шаука выворачивала руль, петляя между рвами и значками «Мины». Часовой, глянув на номер Кулунги, без вопросов поднял ей шлагбаум, и она покатила к кирпичному боксу штаба полка имперской армии. Бьянчи договорился с Имарой, чтоб его разведчики поделились инфой.

На крыльцо выскочил капитан в форме улана, галантно кланялся, бряцая свисавшей с пояса саблей о ступеньки. Улыбаясь широченным ртом, натренированным казарменной кашей и деревянной ложкой, то и дело касаясь козырька рукой в черной тряпичной перчатке, повел Ведьму к себе в кабинет. Усадил на стул перед железным столом, угостил чаем и положил перед ней лист с грифом ДСП, типа читай: