Чеченский этап

– Кольша, – еле слышно прошептал Лексеич, – забери там, в мешке… Уходи, оставь меня…

– Нет, держись, сейчас я помогу, – говорил Кольша, пытаясь приподнять над землей запрокидывающуюся голову старика.

Офицер вернулся с сержантом.

– Посмотри, что с ним? – приказал он сержанту.

Кольша отошел в сторону, почувствовав, что Лексеич простился с жизнью.

Сержант склонился над стариком, приложил пальцы к шее.

– Все, помер старшина, наверное, приступ сердечный, без вскрытия точно не скажешь.

– Грузите его в машину – и в покойницкую. А где парень, здесь был? Вот едрена корень, надо было его как свидетеля допросить.

Кольша в это время, прихватив мешок Лексеича, что есть сил бежал перелеском в сторону от дороги. Так Кольша стал, наверное, самым богатым на берегах Енисея человеком, но он об этом даже не думал. Не до того – нужно было скрыться от милиции, не дай бог, обыщут. Вот тогда будет совсем плохо. Тогда все напрасно, и смерть Лексеича в том числе. Старик испустил дух у него на руках. Сердце не разрывалось от жалости, Кольша уже привык к потерям. Ему было просто больно осознавать, что из его жизни ушел еще один хороший человек, к которому он успел привыкнуть и которому доверял.

Часа через два Кольша уже сидел на берегу Енисея и наблюдал, как небольшие баржи, с какими-то товарами, спускаются вниз по реке. Он решил пройти берегом до ближайшего селения, купить там лодку, чтобы сплавом дойти до деревни, где его ждала Варвара. Последнее время он каждый день думал о своей невесте. Вспоминал ее губы и глаза, ее объятия, и ему становилось тепло на душе. Кольше хотелось быть с ней, он устал быть один. Возможно, это была минутная слабость, но он все чаще думал о том, что хочет ее забрать прямо сейчас и увезти с собой. Но это было неправильно, не по традициям, он понимал это. Надо было строить дом, теперь у него были деньги. Но на эти деньги, к сожалению, ничего не купишь. Не в ходу в Советском Союзе царские червонцы. Об этом он знал, а вот как их поменять на советские рубли, Кольша не знал, и в этом была большая проблема. Целый мешок золотых монет, а буханку хлеба не купить, тем более хлеб в том селе, куда он вышел берегом Енисея, вообще не продавался. Хлебушек был по карточкам, а карточек у Кольши и подавно не было. Их выдавали по месту жительства, в сельсовете, а у Кольши ни места жительства, ни сельсовета, только голова да ноги и золотых червонцев тысяча монет… Что делать? Кольша уже пожалел, что оставил в тайге лук, не раз по дороге на тетеревов выходил, была бы добыча. Но снятые со стрел наконечники бесполезно позвякивали в кармане, а голод уже давно поселился в его животе, в его сознании. Чувства обострились, и, проходя деревенской улицей, он слышал запахи еды из домов. Вот в этом картошку жарят, а из того даже мясным бульоном несет. Кольша ускорил шаг и уже выходил за околицу, когда увидел пожилую женщину, несущую из леса большую охапку хвороста. Ей было тяжело, она медленно переставляла явно опухшие ноги.

Кольша, поравнявшись с ней, остановился и сказал:

– Давайте я помогу.

Женщина подняла на него опущенные к земле глаза и молча кивнула, отпустив веревку, стягивающую хворост.

Кольша подхватил вязанку на плечо и пошел за медленно идущей женщиной. Ей было, может, чуть больше сорока, но внешне она выглядела значительно старше. Обернувшись, она еще раз посмотрела Кольше в лицо.

– Вон мой дом, неси туда, пока я дотащусь. Посиди там, на лавке, я покормлю тебя. Вижу, голодный ты.

– Не откажусь, хозяйка, – ответил Кольша, улыбнувшись.

– Откель ты такой, сынок?

– С реки, мать. – Кольша глянул в ее глаза и удивился их чистоте и какой-то особой, женской проницательности. Ее взгляд притягивал и одаривал материнским теплом. Кольша вдруг почувствовал себя совсем мальчишкой, и от этого сладостно защемило сердце. Он улыбнулся, вспомнив глаза матери, они были чем-то схожи. Эх, как давно было его детство…

Хозяйка вынесла Кольше чашку с вареной картошкой и крынку молока. Рядом положила полбуханки хлеба и несколько головок лука.

– Кушай, парень, далеко путь держишь?

– Ниже Енисейска наша деревня, туда и иду.

– Далеко… я в тех краях и не бывала. А чего пехом?

– Вот так случилось, за проезд заплатить нечем, – сказал Кольша, жадно уплетая холодную картошку.

– Вижу, а у меня лодка от мужа осталась, мне она ни к чему, хочешь, забери, все легче добираться будет.

Кольша даже есть перестал от неожиданного предложения. Как она про его думки прознала? Он же ни слова про то не сказал, только глянул на лежавшую на бревнышках у ворот обветшавшую уже плоскодонку.

– Бери, бери, только она уже лет шесть здесь лежит. Как муж на войну ушел, так и не трогал никто. Поди, рассохлась. Там в сарайке смола в ведерке есть, мой-то Федор лодку ею мазал. Возьми, ежли надо.

Кольша молча кивнул, доел и поблагодарил хозяйку.

– Меня Марией зовут, а тебя как величать?

– Кольша, теть Мария! Так где там смола-то?

– Пойдем покажу, вот там и костерок жги, – показала она на берег, к которому спускался ее огород.

– Спасибо большое, думаю, до вечера управлюсь, а к утру можно будет и отчалить…