Чего желают боги

На том обсуждение рырхов на время прекратилось. Впрочем, я признавала, что малыши растут быстро. Они уже не были теми пушистыми комочками, какими я получила их от родной матери. Танияр тоже успел отметить, как повзрослели наши подопечные. Я видела перемены, однако признать в детенышах подростков никак не могла. Для меня они по-прежнему оставались малышами. Быть может, потому, что следом за этим признанием шел следующий урок для юных рырхов, а при мысли об охоте меня брала оторопь и в груди поднимался жгучий протест. Ни гнать несчастное животное, ни убивать, ни тем более есть его после этого, чтобы разделить с моими подопечными их первый трофей, мне не хотелось вовсе.

Но вот пришел Улбах и подвел черту между детством и отрочеством, за которой умилительные серые комочки с голубыми глазами начинали превращаться в опасных хищников. И за это я в тот момент отчаянно злилась на вожака кийрамов, что, впрочем, скрыла за приветливой улыбкой и светской беседой. Что до последнего, то его мои переживания волновали мало… да совсем не волновали!

Он входил в Иртэген так, будто бывал здесь уже раз сто, по-прежнему невозмутимый и полный внутреннего достоинства. И его кийрамы хранили на лицах ту же важность, что и их вожак.

– Милости Отца нашим гостям, каанша! – выкрикнул один из попавшихся навстречу иртэгенцев.

– Улбах, ответь, – негромко попросила я. – Это только поможет нашей дружбе. Люди готовы принять вас как добрых знакомых.

– И тебе милости духов, тагайни, – махнул рукой вожак. – Пусть Хайнудар пошлет тебе легкую добычу.

– Спасибо, кийрам, – с готовностью ответил мужчина. – Пусть в твоем лесу не исчезает дичь.

– А исчезнет, мы поделимся, – заверил другой, и я, прижав ладонь к груди, с улыбкой поблагодарила иртэгенцев за приветливость.

Не скажу, что люди глядели на представителей охотничьего племени как на своих. В их глазах было прежнее любопытство, да и некоторая настороженность всё равно ощущалась. Однако наши с ними разговоры, истории, всё чаще всплывавшие в народе о случайных встречах и помощи подопечных Хайнудара, но более всего то, что они откликнулись на зов каана, растопили ледяную корку недоверия и подозрительности. Это было хорошо заметно. Может, тагайни еще не воспринимали кийрамов как друзей, но союзников в их лице приняли. И это было замечательно.

Эгчен присоединился к нам, когда я привела гостей на подворье. Там и произошел их разговор с Улбахом, а после и наш с последним об охоте. Вожак был неумолим, как и полагалось вожаку, и все мои попытки оттянуть неотвратимое действо до возвращения мужа, чтобы он повел нас с рырхами, успехом не увенчались.

– Ашити, – произнес Эгчен, слушавший наш спор, – никто не знает, что будет. Рырхи должны научиться добывать себе пропитание, если останутся одни. Мы будем рядом, как и хотел каан. Мы их стая, и мы их научим.

– Я поведу, – заупрямился кийрам.

– Веди, – не стал спорить байчи. – Ты повадки рырхов знаешь лучше, покажи, как им надо охотиться, а мы пойдем рядом.

– Хорошо, – согласился вожак.

– Это дурной сон какой-то, – пробормотала я и обреченно вздохнула: – Согласна.

Теперь кийрамы бродили вокруг Иртэгена и других поселений. Они изучали и запоминали местность. Кто-то предпочитал смотреть на них со стороны, а кто-то подходил и заводил разговоры. Тагайни, по своей природе открытые и любопытные, потихоньку привыкали к тем, кого еще недавно с пренебрежением именовали дикарями, а кийрамы привыкали к ним. Споров и ссор не было – все понимали, что сохранить добрые отношения важно. На это племя были устремлены наши надежды, потому что иной помощи ждать было неоткуда. Так что даже злые языки примолкли, если такие еще оставались.

Впрочем, и сами тагайни времени не теряли. Эгчен в свойственной воинам манере пестовал своих рекрутов. Он, как и Танияр, проверил всех на таланты и поделил на группы, перед которыми стояла своя собственная задача. А после взялся учить их исполнять эти задачи слаженно с другими. Кажется, такая подготовка нравилась мужчинам Иртэгена и соседних поселений. А о ребятне даже говорить не приходится.

Вот уж кто наслаждался всем происходящим. Дети успевали побывать на обучении ополчения, а после, копируя взрослых, устраивали собственную муштру. Но и наших союзников не забывали, за кийрамами следовали ватаги любопытных девчонок и мальчишек. И если поначалу матери старались удержать своих чад, то уже на следующий день махнули рукой – кийрамы к детям относились без злости и раздражения. Даже разговаривали с ними и рассказывали свои истории. В общем, если бы не память о том, ради чего всё это было затеяно, можно было бы только радоваться столь стремительному сближению двух народов.

А теперь вот пришло и время первой охоты рырхов.

– Ох, – вздохнула я и поглядела на своих подопечных, не терявших времени даром и снова спавших.