Чехов книга 3

— Проходите, — смущенно пригласила нас хозяйка в дом и сдвинула ногой ряд стоптанной обуви, часть из которой была детской. — Извините, у меня беспорядок.

Женщина была одета в хлопковый халат с рисунком васильков, в стеганые тапочки сшитые вручную. Ее волосы были убраны под косынку и наружу выбилась лишь одна рыжеватая прядь.

На самом деле в квартире оказалась убрано. Ковровые дорожки хоть и были стерты, но пыльными не казались. На крючках на стенах висели курточки разных размеров. Мебель была старой, но добротной.

— У вас много детей? — мягко уточнила секретарша.

— Хватает, — вздохнула Волкова и грустно улыбнулась. — Искупитель наградил нас с супругом тремя сыновьями и двумя дочками. Все здоровенькие и умненькие. Мальчишки в секцию по плаванью ходят, а девочки в балетную школу. Хоть и дорого, но для детей денег жалеть не стоит.

Женщина предложила нам занять кресло и диван в гостиной. Согнала с пуфика на пол толстого полосатого кота и уселась на согретое питомцем место. Тот флегматично осмотрел меня, а при виде Арины как-то подобрался и нырнул под сервант.

— Уважаемая Нина, — начал я, открыв папку и вынув бумаги. — Вас обвинят в краже простыней у подданноц империи Альбины Крупской. Она заявила, что вы забрали их из-под окон ее квартиры. Уверяла, что белье упало с бельевой веревки…

— Вранье, — Нина поджала губы и вынула из кармана хлопкового халата носовой платок и принялась мять его в сухих пальцах. — Альбинка выбросила их наружу, как делала уже не раз. Много раз вышвыривала вещи из окна, чтобы потом их растаскивали все кому не лень.

— И вы решили забрать простыни, которые она выбросила? — уточнил я. — Вам они оказались нужны?

— Они мне всегда были нужны, — вздохнула Волкова и высморкалась в платок.

— Крупская заявила, что простыни у нее из персидского хлопка и стоят довольно дорого…

— Врет она все, — Нина покачала головой. — Никогда в моем доме не было таких. Простое у нас постельное, с нашенской мануфактуры.

— У вас? — растерялся я.

— Это белье я сама покупала пять лет назад. Вышивку по краю сама делала с буковками нашей фамилии. Оно лежало в шкафу в нашей с супругом спальне.

— Подождите, это ваши простыни? — спросила Арина Родионовна.

— Все так, — женщина встала на ноги и прошла в соседнюю комнату, чтобы вернуться через минуту. В ее руках была стопка постельного белья в мелкий цветочек. — Пододеяльники и наволочки остались дома, а простыни мой Темка унес к Альбинке.

— Темка? — я совершенно запутался и прочистил горло. — Давайте по порядку.

— Темка — это мой муж. Мы уже почитай пятнадцать лет в браке живем. Хорошо живем… точнее, жили, — глаза женщины наполнились слезами. — Около года назад, он начал болеть по-мужски. И заместо того, чтобы направиться к лекарям, пошел к колдовке этой проклятущей.

— Альбина — колдунья? — шепотом уточнила Нечаева.

— Такой ее считают все соседи. Спросите кого хотите, и вам скажут, что она порчи наводит и снимает их. И за это берет деньги немалые. Вот Темка и пошел к ней, чтобы избавиться от хворобы. А она, похоже, попросила его принести ей простыни. Вот он и отнес, не спросив меня.

— И что случилось потом? — проникновенно уточнила Арина Родионовна.

— Колдовка эта испортила Темку моего через эти простыни. Он словно с ума сошел. Стал хорохориться, купил себе мотоцикл, штаны срамные из кожи и куртку с замком наискосок. Волосы сбрил, оставив гребнем по центру головы. Уши проколол…

— Ужас, — вздохнула секретарша и прижала ладони к груди.

— Переехал жить в гараж. А с его больной спиной разве можно спать на раскладушке? Да и холодно там… — Нина всхлипнула. — Я ведь не сразу поняла, что Альбинка его испортила. А потом увидела простыни эти и как пелена с глаз упала. Я сразу поняла, кто виноват. Я сгребла белье, сунула в авоську и принесла домой. Тут уж проверила и точно поняла, что это мои простыни и есть. И вышивка на месте.

— Выходит, Крупская ведет прием как целительница?

— Колдунья, — поправила меня женщина. — Она и есть колдунья. И никакие эти простыни не персидские. Нашинские они, с мануфактуры Галицкого. И моей рукой они вышиты… Я свои простыни забрала. И отдавать их не стану. Я через них верну Темку своего в семью.

— Это как? — очень осторожно уточнил я.

— Я простыни эти выстираю с солью, как бабка учила. Потом отнесу на пустырь, залью водкой поминальной и сожгу.

— Чудесно, — восхитилась Арина и испытующе посмотрела на меня. — Крупская соврала, выходит?

— Разберемся, — я убрал в папку документы и забарабанил пальцами по кожаной обложке. — Говорите, что Альбина работает на дому колдуньей? И давно?

— Да сколько знаю ее — она принимает людей. И Темочка мой поверил, что Альбинка поможет ему.

— Разберемся, — повторил я и поднялся на ноги. — Я постараюсь договориться с Крупской. Думаю, что она заберет заявление и проблем у вас не будет.

— Альбинка злобная. Она не заберет, — вздохнула Нина. — Но может так и к лучшему. Темка узнает, что я в острог попаду и вернется к детям. Не бросит же он их одних.